Сады Солнца

– Там и многие из моих людей, – добавил Альдер. – Их перевезли туда с Тьера дель Фуэго – то ли как важный ресурс, то ли как заложников.

– Мне сказали, что я еще способна оказывать влияние на них, – сообщила Авернус. – Я в этом сомневаюсь – но сделаю что смогу.

– У них огромный опыт практической демократии, – сказал Альдер. – Нам понадобится их помощь и совет. Сейчас заключенные – хозяева тюрьмы, но охрана и администрация пока остаются на месте. Ситуация очень шаткая. Весьма возможно, что европейцы захотят воспользоваться суматохой и овладеть тюрьмой. Потому мы должны прибыть туда как можно скорее.

Полковник Стэмфорд рассказал Кэшу, что аэропорт Бразилиа уже в руках революции, но крайне мало сочувствующих революции пилотов.

– Многие с начатом событий бежали на орбиту, – сообщил полковник. – Те, кто отказался подчиниться, попали в руки ЦТРС. У нас есть шесть пригодных кораблей, но нет пилотов с боевым опытом.

– Как ты? – спросил Альдер.

– Я уже на борту, – ответил Кэш.

Он изучил вводные по миссии, пока летел с Альдером и Авернус в Бразилиа на небольшом самолете с прямоточным реактивным двигателем. Этим самолетом раньше владел губернатор территории клана Пессанья. Суборбитальная петля подняла самолет высоко над Карибским бассейном и огромной зеленой глухоманью Центральной Бразилии, потом самолет пошел вниз, и вот – покатился по главной дорожке военной авиабазы, примостившейся рядом с шахтами и стартовыми конструкциями космопорта и рядами его снежно-белых ангаров.

Кэшу дали гражданский шаттл полувековой давности. Его корпус избороздили следы тысяч взлетов и посадок, управление было архаичным, но корабль выглядел крепким и надежным, хорошо ухоженным. К тому же его оснастили новым быстрым термоядерным реактором. Кэш вооружил старую посудину как смог, встретился и переговорил с командами других кораблей, а потом, впервые за семь лет, пошел на взлет. Кэш свирепо ухмыльнулся, когда ускорение прижало его к креслу и древняя птица кинулась в небо.

Шесть кораблей вышли на одну и тут же орбиту, выстроились, получили подтверждение того, что никто не собирается атаковать их, включили реакторы и пошли к тощему полумесяцу Луны. Спустя семь часов они миновали ее видимую сторону. Кэш не доверял обещаниям свободного полета, проигнорировал сообщения диспетчеров из Афин, требования обозначить себя с баз Евросоюза и Тихоокеанского сообщества и открыл люк в грузовой трюм. В трюме торчала батарея линейных ускорителей, заряженных «умной галькой». Кроме того, Кэш поставил на «мертвецкий переключатель», срабатывающий даже при потере пилотом сознания, однозарядный рентгеновский лазер. Если что-то подозрительное показалось бы на радаре, пришлось бы оценивать обстановку и за доли секунды решать, позволить ли ИИ оружия взять дело на себя.

Кэш снова вернулся за штурвал корабля, способного нападать и защищаться, но с болезненной ясностью понимал: теперь возможности его – всего лишь человеческие, с обычными скоростями реакции. Кэш не был интегрирован в корабельные сенсоры и систему управления, не мог заглянуть в каждый их уголок – он оставался запертым в костяной коробке собственного черепа, глядел на светящиеся перед глазами виртуальные дисплеи, неуклюже дергал джойстик управления, то и дело допускал раздражающие неточности, медлил, «тормозил». Ощущение было такое, словно пытаешься выполнить сложнейшую операцию, управляя хирургом-марионеткой с ложкой и вилкой в руках. Истребитель с чертовым новичком-пилотом мог выскочить из ниоткуда и разнести шаттл в клочья прежде, чем Кэш успел бы отреагировать.

Но конвой мирно скользил сквозь лунную ночь на восток, и никто не встал на пути пришельцев. Кэша кольнула ностальгия – он летел над местностью, так хорошо знакомой по многим упражнениям во время испытаний J-1 и J-2. Все было озарено светом Земли, погружено в зыбкий сумрак. Вот черная, как сажа, равнина Океана Бурь. Вот огромная лучевая система, расходящаяся от кратера Коперника – словно снежок расплющился о черное ветровое стекло. Вот мятые складки гор по краям темных лавовых равнин Моря Спокойствия и Моря Изобилия…

Когда пролетали над Морем Спокойствия, Авернус сказала:

– Здесь все и начиналось.

Это были единственные слова, произнесенные ей за весь полет.