Сады Жарден

– Так, Лизавета, – нарушил ее размышления Игнат Матвеевич, – ты едешь к важному человеку. И то как ты там себя проявишь, будет зависеть моя судьба и вообще судьба этого расчудесного места. Не подведи меня, – закончил он, заталкивая ее в экипаж.

– Игнат Матвеевич, а может все еще можно отменить? Боязно мне как-то?

– Глупости все это! – с раздражением он захлопнул дверь кабины. – Езжай и помни, что вернуться должна до рассвета!

12. Петроград, 1917 г.

В Сады Саша вернулась жутко уставшей, словно отработала на сцене несколько дней подряд. Ей хотелось скрыться от посторонних глаз. В тот самый момент ее вновь стали одолевать сомнение и чувство сожаления. Она одновременно корила и ненавидела себя за проявленную слабость. Она очень устала сражаться с этим миром. Она хочется отдохнуть.

Она прошла через черных ход, поздоровалась с несколькими официантами, бегавшими взад вперед, задержалась взглядом на висящей там афише, и вздохнув свернула в свою гримерную, где ее уже в царящем сумраке уже поджидал незваный гость. Он стоял к ней спиной, около ее стола и листал какую книгу. Даже при слабом освещение и со спину девушка смогла узнать его: долговязый, седой и как всегда элегантно одетый. А Дмитрий ведь предупреждал ее. И вот Владимир Львович явился собственной персоной.

– Вы? – Александру передернуло. – Но как Вы сюда прошли?

– Будучи одним из богатейших людей Петрограда порой удивляешься, с какой легкостью перед тобой открываются двери, – ответил он, не отрываясь от книги.

– И что же Вам надо? Вот так заявиться сюда. Не в Вашем это стиле!

– О, мне нравится вот это! Послушайте, – он поднес книгу поближе к лицу и стал читать:

Была ты всех ярче, верней и прелестней,

Не кляни же меня, не кляни!

Мой поезд летит, как цыганская песня,

Как те невозвратные дни…

Что было любимо – всё мимо, мимо…

Впереди – неизвестность пути…

Благословенно, неизгладимо,

Невозвратимо… прости!

Александра сразу узнала этот стих и поняла, что за книга у него в руках. Видимо, он уже давно находился в ее гримерке и то ли от скуки, то ли нарочно устроил обыск. Иначе, как ее объяснить наличие ее книги, которая должна мирно лежать в столе, в его руках.

– Я бы попросила Вас впредь не рыться в моих вещах, – произнесла она как можно более серьезнее.

– Александр Блок. Талантливый поэт, – мужчина отложил книгу и развернулся к девушке лицом. – Я пришел проведать Вас, Саша. Ваше поведение вызывает у меня беспокойство. У Вас появляются новые знакомства. Я бы даже сказал непозволительные знакомства. Может быть, я ошибаюсь, и мне не стоит волноваться?

– У меня все хорошо, спасибо за беспокойство, – девушка так и стояла около дверей, не решившись пройти дальше. – Я уже объясняла Дмитрию, что я не просто безвольная марионетка, у меня есть своя голова на плечах. Я помогаю Вам ровно на столько, на сколько считаю нужным.

– Мне кажется, Вы что-то путаете. Вы помогает тогда, когда Вас об этом попросят. Вы для меня, как родная дочь. Я отношусь к Вам с заботой и…терпением. Но оно не безгранично. Скажу прямо, мне не нравиться Ваше поведение. И думаю Вашей матушке тоже. Очень необдуманно вот так расстраивать близких Вам людей. Ваш отец был мне добрым другом, и после его скоропостижной смерти, я взял опеку над вашей семьей. Не безвозмездно, конечно. Помнится, Вы обещали оказывать мне помощь в моих начинаниях. Но теперь, когда Вы хотите нарушить наше соглашение, кто знает, смогу ли я и дальше проявлять свою заботу…– его перебила вбежавшая в гримерку девушка, которая при этом дверью ушибла Сашу.

– Сашка!…Простите. Александра, тебе пора на сцену.

В гримерке повисла тишина, которую нарушил Владимир Ильич:

– Надеюсь, мы друг друга поняли. А теперь я Вас оставлю. Вам пора на сцену, ну, а мне домой. Можете не провожать, я выйду через черный вход. Что обо мне подумаю, если увидят здесь, – ухмыльнулся мужчина. – Всего доброго, дамы!

– Ух, ты! Сашка, где ты только такого подцепила! – спросила девушка, как только Владимир Львович скрылся за дверью.

– Иди уже! – огрызнулась Саша. – И лучше тебе забыть, что видела его тут!

Визит Владимира Львович лишь усугубил ее моральное состояние. Но она кое-как все же заставила себя выйти на сцену, и отработав один номер благополучно удалилась с глаз долой. К счастью, время перевалило за полночь, а значит пора было закрываться. Большинство гостей уже разошлись по домам, когда Саша вновь появляется в концертном зале. Она хотела найти Лизу, но та, как под землю провалилась. Увидев Машу, кокетничающую с молодым офицером у барной стойки, она решила расспросить ее:

– Маш, ты Лизу не видела. Никак не могу ее найти.

– Ой, Саша! – хихикая ответила девушка. – Нет, не видела. Кажется ее Игнат наш на улицу выводил. Может она снег там убирает. Ох, какой Вы безобразник, – обратилась она уже к офицеру, который полез ей под юбку.

Одарив Машу озабоченным взглядом, Раскова уходит, оставляя их наедине.