Сафари

Потрясенные могучими взрывами, стены кальдеры Меру рухнули, а вслед за камнепадом вниз с пятикилометровой высоты обрушились воды кратерного озера. Это был оползень фантастических размеров. Меру стал пониже, уступив первенство своему визави. Но в списке действующих вулканов Африки Меру по-прежнему самый высокий. Последний раз он извергался в 1910 году. С тех пор вулкан ограничивается сольфатарной деятельностью, выделяя из трещин склонов струи горячих газов.

Но, пожертвовав высотой, Меру создал у своего подножия ландшафт, своеобразнее которого я в Африке не видел. Гигантский оползень накрыл район с уже сформировавшимся рельефом. Некоторые из прежних рек при этом исчезли под землей, другие были запружены. Так возник удивительный рисунок системы озер Момела — одной из главных красот парка Нгурдото.

Голубые озера с причудливыми берегами расположены на террасах на разных уровнях, так что сверху они кажутся зеркальной лестницей, спускающейся с крутых склонов Меру. Узкими заливами они вдаются в темноту влажных непроходимых лесов. В заливах ухают бегемоты и купаются слоны, обдавая друг друга фонтанами холодной воды. В центре озер, на гористых красных островках, с середины октября поселяются гости из Европы и Азии. Тысячи уток — шилохвости, широконоски, тартании, свиязи — отлично уживаются с пернатыми аборигенами.

Первым европейцем, посетившим в конце прошлого века этот сказочный уголок, скрытый между двумя горами-великанами, был венгр Телеки. Он был удивлен огромному количеству носорогов и бегемотов, обитавших по берегам озер. В своем дневнике он описал встречи с масаями, которые в то время сражались друг с другом за право пользоваться местными пастбищами. До сих пор большинство названий в этом районе масайского происхождения.

Кто-то из посетителей Нгурдото назвал его жемчужиной среди заповедников мира. Наверное, он прав. Большинство африканских парков — это огромные куски сухой равнинной саванны. А в Нгурдото — буйные тропические леса, изобилие воды и зелени, редкий по разнообразию ландшафт, великаны Килиманджаро и Меру, обилие зверей. Первозданная красота, отраженная в озерах!

Узкая дорога, по которой едва может проехать автомобиль, ведет на восток. Она вьется над уступом, обрывающимся к озеру. Вода в нем черная, леса вокруг густые, совсем как в Мещере. Если свыкнуться с сумерками, которые даже в солнечный день не рассеиваются в низинах, и присмотреться повнимательнее, то всегда увидишь на берегу озера носорогов, задумчиво любующихся своим уродливым отражением, или семейство обезьян-колобусов, качающихся над водой на лианах.

У колобусов царственный наряд: черно-серебристый мех, белая полоса, окаймляющая лицо, и такая же белая длинная шерсть вдоль боков и на хвосте. Народность джагга, живущая в предгорьях Меру, сооружает себе из этого белого меха традиционные головные уборы. Поэтому колобусов делается все меньше.

Гиганты африканского леса — махагонии — побивают здесь все рекорды высоты. Их мощные стволы почти сплошь скрыты прядями воздушных корней фикусов, а ветви увешаны голубыми фестонами бородатых лишайников. На темно-зеленом фоне махагонии особенно ярко выделяется серебро листьев лолиондо — дикой африканской маслины, которая служит отличным сырьем для мебельной промышленности.

Как-то я попытался проникнуть, вернее, втиснуться в этот лес и был поражен тем, что каждое мое движение сопровождается резким, сухим звуком, почти выстрелом. Я поднял голову, думая, что какая-нибудь птаха отгоняет меня от своего гнезда, однако ничего не увидел. Но когда начал пробираться в чащу, все вокруг снова защелкало. Мне об руку ударились несколько маленьких семян. И тогда я понял источник звука. При малейшем соприкосновении со мной разрывались и стреляли во все стороны семенами красноватые стручки бальзама, устилавшего землю.

В декабре, с наступлением дождей, и до самого мая в тени махагоний цветут красавицы лилии. Жуки скарабеи, размером со спичечную коробку и более, начинают в это время катать по размокшей дороге свои навозные шарики. Вьют паутину осы. У самых ног, перепрыгивая лужи, стрекочут огромные зеленые кузнечики. В дождь тяжело ездить по парку. Но зато, забравшись в эту пору в Нгурдото, можно быть уверенным, что вас не потревожит автомобильный гудок.

Свое название парк получил по имени кратера Нгурдото, расположенного в восточной, самой возвышенной и труд-недоступной части заповедника. Над густым лесом, покрывшим весь кратер, почти всегда висит туман. Но в редкие предвечерние часы, когда он рассеивается, иногда удается увидеть еще одну сказку.

Обидно, но ни одна тропа не ведет вниз, на дно зеленой чаши Нгурдото. Даже поверху кратер нельзя объехать: тропа кончается у Леопардовых холмов и появляется вновь лишь за горой Буффало. Но неподалеку от дороги, ведущей из парка, на самом краю кратера, установлен телескоп. Если припасть к его медной, позеленевшей трубе, то кажется, что телескоп смотрит не вниз, приближая земной кратер, а вверх, на другие миры. Забытый мир Нгурдото…

Мое «открытие» Великой Килвы