Сафари

Капитан Ботелер по достоинству оценил выбор, сделанный суахилийскими мореходами. Он признал гавань Килвы одной из лучших в мире. Но все остальное произвело на бравого английского офицера гнетущее впечатление.

Проводники, топорами расчищавшие англичанам путь среди леса, привели их к стенам каменной кладки, скрытым лианами. В них зияли трещины, через которые были видны огромные покинутые постройки под пальмами, остовы жилых домов, купола неповторимой по своей красоте мечети. На всем острове моряки с трудом нашли несколько лачуг, в которых обитали боязливые люди. «Признаки былой роскоши и культуры резко контрастируют с современной нищетой и дикостью», — записал Ботелер в судовом журнале.

Я не чувствовал себя капитаном Ботелером, хотя шедшие впереди меня двое африканцев без устали орудовали пангами, прокладывая дорогу к развалинам Великой Килвы. Лес здесь сведен, но передвижение затрудняет высоченная, до плеча трава. Вытоптать тропинки к этим святыням африканской культуры, к сожалению, некому. Был май, а в книге посетителей, которую подал мне смотритель развалин, моя фамилия с начала года оказалась четвертой.

В 1331 году до Килвы добрался вездесущий Ибн-Баттута. Кто-кто, а он повидал средневековый мир! И тем не менее Килва, по его словам, была одним из наиболее прекрасных и мастерски распланированных городов мира. Великий путешественник сообщает, что этот прекрасный город был построен чернокожими мусульманами — зинджи, то есть без сомнения, суахили. Они поразили ИбнБаттуту богатством своих одежд и добротностью домов, «все больше деревянных, крытых тростником».

Пожары и сырость ничего не оставили от них. Но каменные здания Килвы, в том числе и крепость Хусуни Кубва, которой так много внимания уделял в своих описаниях скиталец из Танжера, стоят.

Хусуни Кубва —

гигант африканской архитектуры

Суахилийское название крепости Хусуни Кубва переводится как «большая крепость». Она выстроена из кораллового известняка и стоит на крутом обрыве, над океаном. Когда-то эта огромная крепость давала всем заморским посетителям представление о могуществе и богатстве города.

О крепости можно сказать много лестных слов: оригинальное расположение, удивительная кладка, смелые формы. Но по-моему, лучшая рекомендация ей, а вернее, суахилийским архитекторам и строителям — это то, что Хусуни Кубва стоит над океаном вот уже семьсот лет, подмывается прибоем, отражает циклоны, помнит пожары и осады, но не собирается разрушаться. Только крышу унес ветер, и поэтому растительность уже давно заселила дворы, залы, коридоры и многочисленные комнаты. В одном из дворов трава так искусно замаскировала древнее отхожее место, что мой бывалый проводник, всю жизнь лазающий по этим развалинам, провалился вниз. Травм не было. Был, как всегда в таких случаях, смех. И в добавление — неожиданная находка: гид вылез из ямы, держа в руках фарфоровый черепок с синим орнаментом.

_{Сорок коралловых колонн вот уже 700 лет поддерживают висячие стрельчатые арки Великой мечети Килвы}

Другая яма — поглубже — была предусмотрительно огорожена частоколом. Когда я наклонился над ее зияющей чернотой, один из проводников схватил меня за брюки.

— Очень глубоко, бвана. Двадцать шесть метров. В старые времена туда сбрасывали преступников.

Те, кто не разбивались до смерти, несколько позже становились утопленниками. Где-то яма связана с океаном и с наступлением прилива заполняется водой. Ее замшелые стены буквально усеяны крабами.

До португальцев, когда Килва еще не знала войн, Хусуни Кубва была скорее пышным дворцом султанов, чем грозной крепостью. На облупившейся штукатурке апартаментов кое-где еще сохранился богатый орнамент, а в дверных проемах — украшенные вычурной резьбой рамы.

От самой воды к главному входу во дворец-крепость ведет широкая лестница. Я представил себе, как подходила к этим берегам роскошная доу, инкрустированная на корме бронзой и слоновой костью, как по коврам сходил с нее всемогущий чернокожий султан и раболепно склоняли перед ним головы визири и шейхи. Султан медленно поднимался по парадной лестнице, а бриз развевал его шелковые одежды. Иногда он останавливался, раздавая милостыню тянущей к нему руки черни. Милосердие было традицией правителей этого города. Они возвели в Килве триста мечетей и, как требовал того коран, раздавали народу пятую часть своих огромных доходов.

Когда ходишь по Хусуни Кубва или стоишь рядом, не ощущаешь ее гигантских размеров. Но отойдя от берега и глядя на крепость издалека, с развалин города, который она некогда стерегла, оцениваешь масштабы этого сооружения. Хусуни Кубву считают самым большим зданием, построенным в Тропической Африке до появления здесь европейцев. Рядом с дворцом султанский бассейн, который наполняло девяносто тысяч литров воды!