Сафари для победителей

Омр, раскачиваясь на верхушке исполинской ели, напряженно всматривался вдаль, игнорируя вопросы спутников.

— Ххот! — в очередной раз не выдержал Амидис: — Ну что там?!

— Деревья там, — буркнул омр.

— А кроме деревьев что?! Где там этот самолет?! Пропал?!

Омр не стал ничего отвечать — с ловкостью обезьяны ринулся вниз. На последних метрах оторвался от ствола, как по горке слетел на землю по густым ветвям. Оттирая засмоленные руки о влажный мох, произнес:

— Выбирайтесь — самолет, похоже, сел где-то неподалеку. Моторы долго гудели, а самого не видно было. А потом вдруг затихли.

Из-под ели выбралась вся кампания, Амидис при этом уточнил:

— Он два раза надо нами пролетел — около полудня и сейчас. Может заметил?

— Не знаю… Я бы нас не заметил — прятались мы хорошо. Под этой елью в упор ничего не разглядеть, а он высоко прошел. И не разворачивался. Я с аэропланами не раз сталкивался: они, когда интересное замечают, кружиться вокруг начинают, рассматривая. Гранату тоже могут скинуть, или даже несколько — а сдачи этим гадинам не дашь. А этот не кружился — прямо пролетал. Здоровый зараза — никогда таких не встречал. Даже не слышал про подобное. Видали сколько у него моторов? У нормальных самолетов один всего, а у этого несколько. Думаю, народу в него много помещается. Плохо… Получается, на нашем пути могут засаду устроить.

Мальчик, внимательно вслушиваясь в обсуждение, заметил:

— Тропа непригодна для посадки. Повсюду вдоль нее стоят каменные столбы и пирамидки — они по широкой площади раскиданы безо всякой системы. Лес тоже никто давно уже не чистил — заросло все. Самолету нужно место открытое — не сесть ему возле Тропы. Значит, если он приземлился, то далеко в стороне. Пока они сориентируются, пока выступят — стемнеет. А в темноте бесшумно не походишь, да и сбиться легко с дороги. Так что нам этот самолет не помешает, если мы сейчас не станем останавливаться. Несколько часов хода, и оставим их за спиной.

— И глаза свои в потемках на сучках оставим, — нерадостно буркнул Ххот.

— В книгах написано, что омры в темноте видят будто кошки…

— Так оно и есть.

— Значит, будешь вести нас ночью. Не сможешь ты — поведу я или Тибби.

— С крысой понятно — в своих вонючих норах они все прекрасно видят. А ты-то здесь при чем?!

— Я тоже неплохо вижу в темноте — с дороги не собьюсь, и глаза ваши сберегу. Мы так и будем тут болтать? Я понимаю, все устали, и хотят отдохнуть. Нельзя — надо потерпеть: спасение в скорости. Давайте вперед — у нас не так много времени, чтобы тратить его на болтовню.

* * *

Мелкогорье Венны имеет одну особенность: при внешней одинаковости здешних холмов, равномерно рассыпанных по всему краю, местность имеет тенденцию постепенно повышаться к северу. Чем далее, тем этот подъем становится заметнее — меняется климат и растительность, скудеет и без того небогатая почва, ее шкуру все чаще прорывают скальные останцы. Исчезают озера, болота и ленивые речушки — им на смену приходят многочисленные горные ручьи.

Лес никуда не исчезает — просто начинает жаться к долинкам и распадкам, его состав изменяется: сосны встречаются реже, зато появляются лиственницы и кедры, а ели становятся неохватными. Знаменитые ели Венны — уникальная по качеству древесина. Мечта корабелов и мебельщиков — нигде более таких елей нет. Лиственные деревья встречаются не везде, и нет в них былого разнообразия: осинники на влажных местах, редкие березняки и гигантская ольха. Ни буков, ни каштанов здесь уже не встретишь — слишком холодно для них. Лес становится мрачным: густым, темным, обросшим бородатым мхом и северным виноградом и лианами — северная природа сохранила здесь эту экзотическую память об относительно недавнем тропическом прошлом. Подлесок местами отсутствует вовсе, а местами все сплошь порастает карликовой березкой, малиной, папоротником и сочным исполинским хвощом.

В таких дебрях мысли становятся столь же мрачными, как и растительность. Путники устали после долгого и трудного перехода, обстановка тоже давила — им было не до разговоров. Всем, кроме Ххота…

— Слышишь, пацан — ты вот сильно умный? Посмотри тогда по сторонам: деревья здесь одно толще другого. По молодости я на лесоповале подрабатывал, так мы такого богатства не видели — разную ерунду рубили. Знаешь сколько стоит такая вот лиственница? Не знаешь… Я тоже не знаю, но даже та, что в два раза потоньше, шла по цене в три раза дороже кедра, что в два охвата. Ее на юге покупают вообще вдесятеро дороже, только попробуй туда довезти… Контрабандисты это дело к рукам давно прибрали — война ведь не дает легально торговлей заниматься. А южане из нашей лиственницы сваи для своих построек разных делают — лиственница в земле не загнивает. Чем дольше в сырости лежит, тем крепче становится. Вот и скажи: почему мы ни одного пня за все время не встретили? Из-за того, что Тропа? Так я своими руками на Тропе лес валил, под присмотром жрецов — дорогу им расчищали.

— Ты сам ответил на свой вопрос — это была санитарная вырубка.