Сафари для победителей

— Эй! А что здесь мешает такую вырубку делать? И польза и выгода, а то я скоро последние ноги поломаю, по такой чаще шагать.

— Ты, думаю, гораздо южнее лес валил. Там даже после прекращения паломничества жрецы старались порядок поддерживать. А здесь с этим гораздо хуже — забросили в первую очередь. А кто кроме жрецов сможет организовать работы в такой глуши? Дороги держать, поселки, заломы на реках разбирать, чтобы плоты проводить не мешали. Кому это под силам кроме них? Аристократы? Одиночка-дворянин не потянет такие масштабы — он лучше будет с земли своей жить, чем лесом заниматься. Недворянское это дело. Короне? Императору достаточно железной, соляной и медной монополий, и налогов — денег там идет столько, что на лесе и сотую долю не выгадаешь от такого. Вот и остаются жрецы — их много, они едины. Только у них на первом месте духовное, а не материальное — если есть возможность их объединить, они объединяют, а нет… Тропа жрецам больше не нужна, держать ее ради добычи леса нет смысла — лес для них всего лишь источник побочного дохода. Паломники давали больше — они ушли, и жрецы ушли тоже. Ххот — здесь ведь очень мало людей живет. Самый безлюдный край в мире, наверное. И чем дальше на север, тем меньше людей. Присматривать за брошенной Тропой просто некому, а брошенная Тропа это не самое приятное и безопасное место — люди его сторонятся. Потому и не видим мы следов человека, и лес никто не трогает. Не потому что крестьянам в хозяйстве такие огромные ели не нужны — просто некому. Если дальше на север пойти, лесов становится все меньше и меньше, а скал больше. Перед Северным океаном начинается Великий спуск с межевыми камнями — там вообще никто не забредает, кроме редких золотоискателей. Ну еще зимой охотники могут за пушниной приходить, но мало таких отшельников. Добывать золото и самоцветы жрецы там запретили, и охотиться тоже. Присмотра сейчас, конечно, нет, но сила запрета еще работает. Да и не забывай про главное — некому там бродить. Говорю же — людей здесь очень мало.

— На Спуске я побывал — молодым меня туда гоняли, на забаву с межевым камнем. Даже Сумерки видел… только очень издалека. А насчет следов ты не все рассказал: здесь не только люди не бродят — звериных копыт и лап тоже почти не видать. Сразу видно — и впрямь место нечистое, раз все живое сторонится. Ох и завел ты нас… Слушай — насчет золотоискателей. Раз они, не боясь запрета и опасностей, сюда забираются, и даже дальше, то, значит, есть зачем ходить? Не впустую же?

— Наксус богат золотом и самоцветами.

— Удивил! Да все земные богатства боги спрятали на севере — это каждый дурак знает. Ни на одном из островов коалиции нет ни одного железного рудника — все руды у нас.

— Не все, но ты почти прав — основные месторождения у нас. И металл наш лучше, добывать его гораздо легче, чем у них.

— Ты про рудники Скрандии? Ослиное дерьмо в тех рудниках, а не железо — хрупкое, ржавеет на глазах, на морозе им вообще работать нельзя. Все, что есть у них хорошего и нового, это привезенное с чумных копей Аниболиса или от контрабандистов. И еще старые перековки — до Энжера мы их сами металлом снабжали, и даже не сильно обманывали при этом. А вот про золото у них я вообще не слышал — золото есть только у нас. У них даже паршивого нет.

— Верно — золото добывают только на севере. Главные деньги в мире были раньше из золота. Ты думаешь, какая победа Энжера, из его первых побед, была самая великая?

— Известно какая — после того как он создал коалицию, и перерезал всех наместников наших на своих островах, император послал войско. За неделю тогда произошло несколько битв, но по сути это одно сражение. Названия нет — у каждой битвы там свое название.

— Неверно.

— Ну а какая тогда?

— У его главной битвы действительно нет названия. Он победил, когда отменил хождение золотых денег, заменив их серебром, бронзой и бумагой. И проделал это так ловко, что цена на золото упала в несколько раз за считанные дни. Имперские монеты потеряли свою цену. Я до сих пор не понимаю, как ему это удалось — тысячелетнюю общую тягу к драгоценному металлу сумел подавить своей волей.

— Э нет — у южан же тоже есть злотые деньги! Я сам не раз их у покойничков находил! Врешь ты!