Сафари для победителей

Советник сидел на мягком диванчике, стол был накрыт ослепительно белой скатертью, столовые приборы блестели полированным золотом и тонким хрусталем. Граций был небрит, сапоги его украшала грязь, одежда выглядела немногим лучше сапог, лицо светилось свежими ссадинами. Но ни малейшего стеснения он не демонстрировал — истинный аристократ, даже выбравшись голышом из выгребной ямы, способен, не теряя достоинства, присутствовать даже на королевском приеме.

Энжер, отпив из своего бокала, причмокнул:

— Хвала великой Скрандии! Это божественное вино делает креветок и омаров в три раза вкуснее. Вы помните этот год? Первый год освобождения — благословенный год. Год перелома войны — с тех пор династия ушла в глухую оборону, отказавшись от атак. Это вино одна из наград — первый урожай на свободной земле.

— К рыбе оно совершенно не подходит. И к дичи.

— Да — вы совершенно правы. Странное вино — ему подавай омаров, лангустов, крабов или креветок. Только морских членистоногих — с обычными раками совсем не гармонирует. Кстати — как вам эти креветки?

— Простите — молчу, так как не могу найти достойных слов для похвалы.

— Бросьте — вы просто слишком давно не ели настоящих креветок. Их следует бросать в кипящую морскую воду живыми, потом, еще горячих, очищать от панцирей, и лишь после этого отправлять на сковородку. Причем без задержек — сразу. Увы — мой самолет велик, но не настолько, чтобы держать в нем морской аквариум. Эти креветки замороженные — вкус уже не тот.

— Господин Энжер — в наших условиях кусок старого сапога сойдет за лакомство. Изысканной пищи в этих краях не найти и в мирное время, а уж сейчас… Вы даже не представляете, как здесь все дико. Так у вас что — и холодильник здесь есть?

— Разумеется — в моем возрасте о комфорте заботятся в первую очередь. А хорошая еда это первый признак комфорта. Мы находимся на борту самого большого самолета в мире — он такой единственный. Моя личная игрушка. Нет — создал его не я: я лишь присматривал за своими талантливыми учениками. Им дай волю, они такого наделают… Плохо, что наша авиация не развивается — она оказалась ненужной. Самолеты слишком дорогое удовольствие, а военные предпочитают бронетехнику — она эффективнее. С дирижаблями изначально не заладилось — местные маги мастерски поджигали баллоны, заполненные водородом. Я так и не вспомнил тогда, как можно добывать гелий, а потом и вовсе не до него стало. И остались мы без дирижаблей и простыми аэропланами. Хотя умеем делать технику и посерьезнее — этот самолет свидетельство. Денег на создание ушло немало, но на такое средств не жалко. Комфорт и безопасность того стоят. Здесь даже ванная комната есть, правда очень маленькая — с укороченной ванной. Небольшая кухня, вот этот обеденный салон, мои апартаменты, каюты для обслуги и охраны, кабина пилотов. Роскошный летающий дворец, но одновременно и опасное оружие. На борту имеются бомбы и тяжелые пулеметы — при необходимости, мы можем атаковать цели на земле или защитить машину после посадки. Садиться, как вы заметили, можем на любую ровную площадку — лишь бы не было кустарников и больших валунов. При испытаниях приземлялись на реечные косы, морские пляжи, луга, лесные поляны, плоские вершины гор. Проблемы возникли лишь раз — из-за глубокой рытвины, но отделались несерьезной поломкой. Не самолет — маленький летающий дворец. Настоящее чудо в единственном экземпляре. Хотя о дирижаблях до сих пор жалею: там можно было достичь гораздо большего комфорта. Надо бы вернуться к старым разработкам — магического противодействия можно уже не опасаться. Эй! Кристина! Распорядись, пожалуйста, чтобы нашему гостю приготовили еще порцию! Ему очень понравилось!

— Ну что вы…

— Простите, но достойным обедом угощу вас чуть позже. Мои повара очень неповоротливы, да и куховарить в самолете не слишком удобно. Мне, увы, такую пищу можно лишь пробовать. Зато смотреть, как вы их уплетаете, лекари не запретят — приятно ведь глянуть. Эх, молодость-молодость — раньше и я мог приканчивать за один раз по пять порций, заедая устрицами — и никаких последствий. А теперь и одной много — в лучшем случае изжогой отделаюсь. Мне ведь уже больше ста лет — возраст…

— Что вы — вам даже пятьдесят не дашь.

— Льстите! Хотя и верно — надо мной трясутся десятки лучших жрецов и врачей. Я будто упырь высасываю их силы — они готовы отдавать мне свою жизнь. Они хотят, чтобы я жил вечно. Знаете — наверное, тысячи смертельно раненых солдат можно было спасти, пусти на них те силы, что затрачены на меня.

— Да хоть миллион, — отмахнулся Граций. — Вы ценнее.