Сафари для победителей

Еще шаг вперед, и еще. Призрачно светящаяся фигура делает то же самое, сближаясь с мальчиком. Чуть приседает, принюхивается к ладони. Усиливая зловоние, вываливается гниющий язык, припадает на миг к ране, с чавканьем пробует кровь на вкус.

В ночи раздался столь жуткий вопль, что раттак, уронив гранату, плашмя плюхнулся на четыре лапы и скользнул в заросли папоротника, омр охнул, а Амидис запищал, будто мышонок в кошачьих лапах. Фигуры замерли, Дружно припали на колени, застыли, будто в ожидании.

Они дождались.

Спрятав нож, мальчик поднял руку, покрутил ею, демонстрируя окровавленную ладонь, затем, чуть опустив, направил куда-то во мрак и требовательным, не терпящим возражений тоном приказал:

— Хранители, отправляйтесь туда. Если встретите чужеземцев — убейте.

Из тьмы донеслось невнятное бормотание — трудно членораздельно общаться, если твой речевой аппарат подпорчен разложением. Но мальчик все понял прекрасно:

— Чужеземцев узнать легко — на них нет одежд паломников! Все, кто не одет в одежду паломников, — чужеземцы: убивайте их! Таково мое желание! Выполняйте его! Вы легко их найдете — они где-то там!

Потрескивание веток под подошвами, позвякивание ржавого металла. Несколько мгновений — и опять настала мертвая тишина: ни одной светящейся фигуры больше не было. Лишь мерзкий запах гниющей плоти доказывал, что все произошедшее не было галлюцинацией.

Разрывая тишину, в ветвях несмело прокричала ночная птица, тут же повторив свой крик уже почти уверенно. Хранители исчезли — можно продолжать концерт.

Ххот, естественно, пытки тишиной не выдержал первый:

— Эй! Паренек! Это как? Кто?! И это… Как?!

Вопрос был поставлен не вполне корректно, но мальчик его понял — он вообще неоднократно демонстрировал невероятную понятливость:

— Это были хранители. Нас они не тронули — я нашел с ними общий язык и попросил пройтись по тропе к северу. Если там есть засада или они на самолет наткнутся… Ххот, у врагов наших появятся проблемы. Большие проблемы.

— Не сомневаюсь. Ох, и крик был — вы слышали? От такого крика даже лысый может поседеть! А ладонь ты зачем порезал?

— Так надо. Не будем задерживаться — пойдем вперед, пока наши… гм… новые союзники расчищают путь.

— Э! А эти наши друзья потом не вернутся?

— Не бойся — они никогда больше не тронут тех, кто со мной.

— Я их уже почти не боюсь, а вот тебя начинаю…

* * *

Он успел сменить немало профессий, что для патриархального края нетипично. Было это, конечно, давненько — тогда ему приходилось самостоятельно подыскивать себе род занятий. У него не было обязанностей, не было долга перед Тропой, зато было много смешных желаний — обыденная жизнь его не устраивала. Начал, как и все, с крестьянской доли, но, как только подрос, первым делом бросил отчий дом, убежав на поиски доли лучшей. Лучшую найти оказалось непросто: она не попалась в лоток нелегала-золотодобытчика; не было ее и среди орд паломников, которым он подряжался прислуживать; под киркой рудокопа, на каторжных работах, тоже не блеснула.

Очень хотелось денег — много и сразу. Для чего они были нужны, он теперь уже не помнил. Из-за денег и пошел в конокрады. Всякий знает, что самый дешевый конь — ворованный конь. Украсть несложно — гораздо труднее уйти с добычей. С конокрадами крестьяне поступали незатейливо: ломали ноги в коленях, а руки в локтях, после чего прогоняли по калеке общинное стадо. Если после этого тело все еще подавало признаки жизни, сжигали в соломенном стогу, а обугленный огарок топили в помоях — в праве на погребение таким отказано.

Попадаться было нельзя.

Он придумал отличную идею… Вернее, тогда она показалась ему отличной. Тропа ведь приходит в упадок, паломников больше нет, и посторонние там не шастают. Идеальная дорога для перегона ворованных лошадей. А что касается правил Тропы — конокрадам правила не писаны.

Коллеги по ремеслу его идею восприняли благосклонно. Они уже привыкли к его находчивости и получили благодаря ей немало дивидендов. И в тот раз тоже не думали ни о чем — шанс пополнить карманы заставил позабыть о древних суевериях.

Раньше он много чего интересного придумывал…

Блистал оригинальными идеями…

Давно…

Даже очень давно…

В те времена он еще живым был…

Идея с перегоном лошадей по Тропе оказалась не столь прибыльной, как предполагалось, — древние суеверия превратились в реальность…

Зато теперь ему не нужны деньги — он даже не помнил, зачем они вообще нужны. В шкале нынешних ценностей монеты были примерно там же, где шишки на елях: висят себе и висят, вообще ненужные из-за своей полной бесполезности. Лошади хранителю тоже ни к чему: нельзя осквернять Тропу ленью — изволь передвигаться по ней своими ногами. Даже боги здесь пешком ходили — не ставь себя выше них.

В бывших друзьях по шайке он тоже больше не нуждался и держался с другими хранителями лишь из соображений практичности — вместе проще окружать добычу. Да и подходящих дневных убежищ у Тропы не столь уж много — солнечный свет вреден для мертвой плоти, поддерживаемой псевдожизнью. Вот и ютились все вместе в маленькой сырой пещерке чуть западнее поворота Тропы.