Сага о Бриттланде (СИ)

Я проглотил улыбку, а новенькие с ужасом посмотрели на Тулле и отодвинулись подальше. Даже у меня по спине мурашки пробежали, особенно когда я кое-что вспомнил.

- Халле, значит, говоришь, Дагмара видел на болотах?

- Да, - отозвался Рыбак. - Но ведь то дурман был.

- Я вчера узнал, что Дагмар мертв. Его труп нашли где-то недалеко от земель его отца. А вот когда нашли и когда помер, я не догадался спросить.

Видарссон, заикаясь, спросил:

- З-з-значит, мертвяком пришел?

И снова я не смог удержаться.

- Да, - мрачно пробасил я. - И теперь он придет к каждому ульверу, чтобы завести поглубже в болото. Ай!

Тулле несильно треснул меня по уху.

- Ты бы лучше так не шутил.

Повисла тишина. Вроде бы Фарлей что-то еще интересное говорил, но я разозлился на Тулле и замолчал.

- Так, и что делать-то будем? - откашлявшись, сказал Энок Косой

- С чем? - не понял Сварт. Вот ему явно было плевать на Бездну и всех мертвяков мира. После того, как он сбежал от своих родственников, Сварту любое болото было по колено.

- Вообще! Отдыхаем? Охотимся? Ищем найм?

Альрик поднялся, залпом допил пиво и сказал:

- Идем к морю. Ловить никого не будем, будем убивать. Халле должен получить пятую руну, и побыстрее. Так мамиров жрец сказал. Но сегодня — отдыхаем!

И до полуночи в этой таверне гуляли одни ульверы. Даже если кто другой и хотел заглянуть, быстро раздумывал. Мы и пили, и пели, и дрались друг с другом. Я легко повалил Плосконосого, с некоторым трудом — Ледмара, а с Херлифом пришлось изрядно повозиться. Не знаю, как с мечом, но в глиме он был хорош. Потом Бьярне сбегал и привел женщин. Мы пили за мое хускарлство, за седьмую руну Альрика, за четвертую Халле и даже за пятую руну, и неважно, что она потом ушла. И на этот раз пиво сумело затуманить мне голову.

Я хотел пойти в сольхус и набить морду солнечному жрецу, но Тулле сумел меня остановить, поклявшись, что ночью жрец спит в другом месте. Херлиф половину вечера втирал Эгилю Коту, какая у него прекрасная сестра, и как Эгилю повезет, если он женится на Оддрун, и если Эгиль женится, чтоб не смел обижать ее, иначе он, Херлиф, отрежет Коту все, что болтается у того в штанах.

Плосконосый рассказывал Видарссону, каких тварей убивал в рунном доме.

- Что там мшина! Вша супротив ногтя. Вот один раз я купил право на родойну. Страшно было, жуть! Глаза красные, сама навроде волка, а на спине щупальца торчат. И быстрая!

Но Видарссон не оплошал:

- А, эта? Так мы ее живьем ловили. И не больно-то и быстрая. За полдня управились, и это мы еще ее выслеживали.

- Врешь!

- Да кого хочешь спроси. Первая наша тварь в Бриттланде.

- А куда дели? Куда продали? У нас в рунном доме давно таких не было.

Так что пришлось еще раз рассказать им историю про Дагмара.

Стейн и Энок снова поспорили, кто из них самый меткий, истыкали всю дверь стрелами. Каждый кричал, что его стрела лучше попала, но все стрелы были в двери, и где там лучше — было непонятно. Сварт показывал, как он одними пальцами ломает доски и толстые глиняные кувшины. Аднтрудюр, как обычно, трудился над женщинами, едва успевая в перерывах выпивать кружку пива, а Облауд и Бьярне придумывали ему подходящее прозвище.

- Аднтрудюр Неутомимый!

- Не, лучше Неугомонный!

- Неспящий!

- Острый меч!

- Аднтрудюр Десять раз за ночь!

- Ты мозоль еще не натер?

Вепрь спокойно обсуждал с трактирщиком особенности пивоварения, потом перешел к медовухе и в результате первым свалился под стол.

Халле сидел тихо в углу, пил и улыбался. Побив всех новеньких в глиме, я плюхнулся рядом с ним, обнял за плечи и спросил:

- Ну как ты?

- Страшно, - еле слышно сказал он. - Боюсь, что сейчас открою глаза, а вокруг болото. Болото, черная вода и твари. А это все — хмарь. Сон. И нет никакой таверны, нет пива. И главное — нет всех вас.

Он поднял голову. И я увидел в его глазах глубокий затаенный ужас.

Глава 14

Мы покинули Сторборг ближе к полудню.

Много времени ушло на то, чтобы отыскать каждого ульвера, привести в чувство, напомнить, что скоро отплытие. Так-то большая часть осталась в таверне, но некоторым не хватило веселья, и они ушли, чтобы кутить в другом месте.

Зато когда мы отвязали корабль и взялись за весла, выжимая из себя остатки хмеля, мне стало намного лучше. Я видел такое у отца, когда он возвращался домой после недельного обхода земель. Он приходил вымотанный, уставший, злой, но садился за стол, вдыхал запах дыма и свежевыпеченного хлеба, обнимал мать, что хлопотала вокруг него, и его глаза оттаивали. В такие моменты он добрел, и можно было выпросить все, что угодно. Например, раба на первую жертву.

Волчара — мой дом, ульверы — семья, Альрик — заместо отца. И наибольшее счастье, что было у меня в жизни, - это сидеть на жестком сундучке, мерно ворочать веслом, ловить брызги воды и слушать шутливые перебранки братьев.

Казалось, что на вчерашнем пиру мы смыли пивом и медами дурные мысли, и теперь моя голова звенела от пустоты и легкости. И Волчара несся по реке Ум, жаждая вырваться из тесных берегов на бескрайние морские просторы. Мы соскучились по крикам чаек.