Сага о Черном Ангеле

Бетонная громада батареи возвышалась над укрепрайоном, как некая ритуальная пирамида, жерла трех десятков орудий глядели в небо. Пушки палили без перерыва по несущимся в небе космоботам. Перед серо-белой бетонной стеной были отрыты окопы, около сотни людей в синих мундирах стреляли из электрошоковых винтовок. Кто-то из десантников вскрикнул, схватился руками за окровавленное лицо и грузно осел на землю.

Перекатываясь, прыгая, кувыркаясь и паля изо всех видов оружия, рота продвигалась к батарее. Окопы элайцев уже наполовину опустели, несколько ракет взорвались в них. Подожженная огнеметом пылала почва. Дико кричали горящие люди, пахло горелым мясом. Приблизившись, спецназовцы пустили в ход плазменные гранаты. От взрыва их в радиусе пяти метров не остается ничего живого, да и вообще ничего не остается.

Передовой взвод ворвался в окопы и добивал уцелевших защитников. В разгоревшейся рукопашной схватке элайцы не имели никаких шансов. Десантники, обученные всем приемам суперсовременного рукопашного боя, размахивающие лазерными резаками, разваливающими людей на части, были неудержимы. И вот окопы очищены от врага, с десяток пленных гонят к космоботу.

Из бойниц палят из винтовок, в ответ гремят ракетометы, летят гранаты, фыркают огнеметы. Для усиления атаки садится еще один десантный бот. Из него тут же выскакивают десантники и тоже бегут к батарее. Пользуясь антигравитонами, взлетают на бетонные стены бойцы Лиги. Отчаянная группка элайцев встречает их там, но схватка скоротечна, и они уже мертвы. Бело-серый бетон густо забрызган красными пятнами крови.

Десантники прыгают в вентиляционные люки. Это самый опасный момент боя. Из первой пятерки погибают трое: им пришлось прыгать прямо под выстрелы, а элайцы знали, как можно до них добраться.

Но двое уцелевших «ангелов» уже подавили возможность прицельного огня. Передовой взвод, потеряв еще двоих, оказался внутри. Одно за другим замолкают орудия элайцев, их расчеты гибнут в жестоких схватках. Черный дым заполняет помещение. То тут, то там вспыхивают красным гранаты, мелькают разноцветные лучи, из рассеченных артерий брызжет алая кровь… Наконец смолкает последнее орудие.

Но отдыхать некогда. Рота спешит к дворцу тирана. О народ Элайи, ты скоро будешь освобожден!

Улицы засыпаны щебнем, обломками кирпича, валяются стреляные гильзы, стоят горящие автомобили. Некоторые дома по сторонам улицы разрушены до основания. Из окон вырываются красно-желтые языки пламени. Из-под обломков торчит посиневшая голая нога.

На тротуаре лежит старик. От его лица почти ничего не осталось. По седой бороде, местами ставшей красной от крови, еще можно определить возраст.

А рота продвигается по улице. Солдат противника нет, да и не может уже быть после такой резни. Все стреляют.

Какой-то штатский пытается выскочить из горящего дома, но, споткнувшись, падает и скребет ногтями асфальт.

Над телом лежащей около крыльца женщины в желтом платье плачут двое ребятишек – мальчик и девочка, ему лет семь, ей около пяти. Тут кто-то из подчиненных на бегу выпустил по ним очередь из автомата. И капитан остановился…

* * *

Генерал Гришко нервно ходил по своему кабинету, раздавливая ботинками остатки чайного сервиза на полу. Секретарь испуганно заглянула в дверь и тут же ее закрыла. Фарфоровая ваза для цветов рассыпалась на мелкие кусочки о массивную створку.

Глядя на все это, капитан Ксан Гривс стоял, не шелохнувшись, словно это не он был причиной гнева начальника. Массивное пресс-папье просвистело над ухом и отскочило от бронированного оконного стекла под ноги генералу.

– Это что такое, я спрашиваю? Совсем нюх потерял, пацан?

– Это рапорт об отставке, согласно законодательству Лиги, я отслужил положенное время после окончания армейского учебного заведения и имею право уволиться. Вам же легче, господин генерал, меньше головной боли, неприятностей и прочего.

– Не твоя забота о моей головной боли, слизняк! Ах, какие мы нежные! Увидели трупы на Элайе и сразу слезы пустили о несправедливости в этом мире. Да?

– Я думаю, что…

– Молчать! Кто тебе вообще позволял думать? Вот тебе твой рапорт! – куски пластиковой бумаги полетели в лицо офицера. – Застрелись, и мы тебя с почетом похороним на Аллее Славы как боевого командира!

– Как вам угодно, но не дождетесь! – усмехнулся Гривс и из папки достал очередной экземпляр документа. – Я их заготовил предостаточно! Примите сердечные капли и поставьте автограф.

– Да ты! Ты!.. – генерал прошипел нечто невнятное, лицо побагровело, и почтенный военачальник сполз на ворсистый ковер.

– Позовите врача, – выглянул в коридор Гривс, – генералу совсем плохо!

Секретарь, причитая, вскочила, оттолкнула капитана и сообщила о ситуации полковнику Пейну. Не прошло и пяти минут, как в кабинет вбежали врач с фельдшером, перенесли генерала на кушетку и сделали пару инъекций.