Сага о драконе

— Не знаю, Сипак. Как я уже говорила, что-то случилось три месяца назад, и с тех пор она борется с чем-то. Мастера-вулканиты несколько раз говорили со мной о том, как ей помочь, но я не понимаю хода их мыслей. Думаю, это каким-то образом должно быть связано с тем обучением, которое она сейчас проходит. Я не владею ничем из арсенала парапсихологии, и потому не знала бы, как помочь, если б даже могла. Ей нужен другой землянин с телепатическими способностями, прошедший через нечто подобное, но не лишенный чувств, как те вулканитские знатоки, которые с ней сейчас занимаются. Минуточку. — Она умолкла и прислушалась к чему-то внутри себя. — Пэн говорит, что сегодня хуже обычного, и хотел знать, нет ли у меня чего-то успокаивающего для нее. Он волнуется за нее больше моего, и на то у него есть веская причина. Если она умрет от всего этого напряжения, он умрет вместе с ней.

— Я помню, что слышал об этом — умирает всадник, и дракон кончает жизнь самоубийством. Схожу-ка я туда. Возможно, я и СМОГУ помочь. Дай знать Пэну, что я иду. Не хочу появляться неожиданно для него. — Он выволок себя из кресла и направился в сад.

Когда он снова подошел к гнезду Пэна, в глазах дракона бушевал серый водоворот. Посматривая, как отнесется бронзовый к его приближению — в том, что его примут благожелательно, приходилось сомневаться (некоторые существа, связанные меж собою столь же тесно, как Пэн и Карен, на попытку помочь вполне могли ответить и ударом) — он подошел, стал на колени рядом с Карен и положил руку ей на плечо, потрясенный тем, какой она стала бледной и истощенной, столь непохожей на ту полную жизни девушку, которую он знал когда-то.

Карен ощутила легкое прикосновение и отдернулась, стараясь глубже уткнуться в своего дракона. Единственной, кто могла бы выйти в сад, когда она находилась в таком состоянии, была Аманда, а Карен не могла поделиться с новой подругой причиной своего горя. В любом случае Аманда не ведала, через что приходится сейчас проходить Карен, и не могла помочь, если даже хотела. Еще подходили к ней вулканитские целители, дававшие ей какие-то микстуры, от которых она засыпала, и этого ей тоже не хотелось. Ни сегодня, ни когда-нибудь еще.

С тех пор, как колинарские мастера поведали ей о ее способностях соединять разумы воедино, о ее мощных телепатических и телекинетических возможностях, она боролась, пытаясь подчинить себе все это. Но, продвинувшись вперед на шаг в своих занятиях, она словно соскальзывала назад на два. Временами она теряла власть над собой, в то время как окружающим казалось, что она действует по своей воле. Между тем изо дня в день ей приходилось бороться только за то, чтобы пережить очередной урок, удержать в руках все силы своего разума, и она так устала от всего этого. Уровень ее расстройства нарастал скачками, и в той же манере ей все меньше удавалось контролировать свои эмоции. Мастера не могли понять, чем она так расстроена и утомлена, что плачет, и вне всякого сомнения не знали, как с ней сладить. И после таких дней, как сегодня, ей хотелось сдаться и все бросить.

Прикосновение к плечу стало чуть более настойчивым.

— Уйдите, — проворчала она, шаря рукой у себя за спиной, чтобы оттолкнуть этого настойчивого. — Не надо мне никаких лекарств.

— Карен, посмотри на меня, — сказал чей-то давно забытый знакомый голос, и тут же заговорил Пэн:

«Думаю, тебе захочется видеть этого человека, Карен. Я его еще не знаю, но раньше он был очень в тебе заинтересован. Посмотри на него, пожалуйста. Для меня».

Карен слышала озабоченность и страх за нее в мозгу своего дракона. Почти против собственной воли, не желая по-настоящему видеть, кто это, она обернулась.

И оказалась лицом к лицу с Сипаком.

Глаза ее потрясенно расширились, а потом она отшатнулась, не веря. Снова утыкаясь лицом в дракона, она воскликнула:

— Нет, не может быть, это не он! Просто очередная галлюцинация после этих проклятых уроков!

Касавшаяся ее рука оставалась на месте.

— Карен, я — не галлюцинация. Пожалуйста, позволь мне помочь тебе, — умолял Сипак. — Расскажи мне об этих галлюцинациях. Расскажи об уроках.

Она обернулась еще раз и осторожно вытянула руку, почти уверенная в том, что рука пройдет сквозь тело сидящего рядом с ней человека. Когда движение руки остановила весьма плотная грудная клетка, Карен прошлась пальцами по его телу вверх-вниз. Другая рука Сипака поймала ладонь всадницы и крепко сжала ее.

— Поговори со мной, Карен.

— Это ты! Это правда ты!

Повернувшись всем телом, она заключила своего былого возлюбленного в медвежьи объятья, прилипнув к нему, словно тот должен был исчезнуть в следующее мгновение.