Сага о Фафхрде и Сером Мышелове

Казалось, только гигантский бриллиант знает о присутствии Фафхрда. Демонстрируя сообразительность и капризность, он яростно налетал на Северянина, порою поднимаясь до уровня его головы. Сам того не желая, он оставил Фафхрду дверь как последнюю надежду. А та то судорожно распахивалась, то снова захлопывалась. Улучив очередной момент, когда она начала открываться, Фафхрд бросился вперед и протиснулся наружу. Бриллиант не отставал, колотя его по ногам. На пути у Фафхрда оказался труп Раннарша. Он перескочил через него, поскользнулся, пытаясь удержаться на ногах, накренился вбок, но споткнулся и покатился вниз по трясущейся лестнице, на которой плясали высохшие кости. Зверь явно вот-вот умрет, дом обрушится и раздавит его. Бриллиант вновь подпрыгнул, метя Северянину в голову, но промазал и, на всей скорости врезавшись в стену, рассыпался радужной пылью.

И сразу же дом стало колотить все быстрее и быстрее. Пронесшись по разламывающемуся полу, Фафхрд в последний миг выскользнул из смертоносных объятий широкой двери, бросился через поляну — пробежав футов в двенадцати от места, где башня раскрошила кучу валунов, — и перепрыгнул через обе ямы. Лицо его было неподвижным и белым, взгляд остекленел. Словно бык налетел он на одно дерево, потом на другое и, врезавшись в третье, рухнул на землю.

Дом прекратил беспорядочно дергаться и теперь колыхался, как громадный кусок темного желе. Внезапно он как бы поднялся на дыбы, словно бегемот в смертной агонии. Оба ризолита с куполами, будто две лапы, тяжело опустились на землю в дюжине футов от дома. Башня конвульсивно взметнулась вверх. Главный купол резко скукожился, словно огромное легкое, на миг застыл, и, с грохотом обрушившись вниз, превратился в груду каменных обломков. Вздрогнула земля. Лес отозвался эхом. Поток воздуха хлестнул по ветвям и листьям, и все успокоилось. Только из разломов в камне медленно сочилась смолистая черная жидкость, да тут и там вспыхивали облачка пыли, в которую превратились драгоценные камни.

У южной границы страны Ланкмар по узкой пыльной дороге ехали в сторону деревушки Сорив два всадника. Вид у них был весьма плачевный. На руках и ногах более высокого, сидевшего на гнедом мерине, виднелись кровоподтеки, а бедро и правая ладонь были перевязаны. Низкорослый всадник, ехавший на серой кобыле, тоже был изрядно потрепан.

— Ты знаешь, куда мы направляемся? — нарушил долгое молчание последний. — В город, вот куда. А в городе масса каменных домов, бесчисленное множество каменных башен, каменные мостовые, купола, арки, лестницы. Ха, если я и дальше буду чувствовать себя, как сейчас, то не подойду к стенам Ланкмара и на полет стрелы.

— Да что с тобой, малыш? — улыбнулся его рослый спутник. — Никак, ты стал бояться землетрясений?

3. Дом вора

— Ну для чего мне знать имя черепа? Случая поболтать с ним у меня все равно не будет, — громко заявил толстомясый вор. — Меня интересуют только рубины, которые у него вместо глаз.

— И все же тут написано, что его имя — Омфал, — авторитетно и спокойно отозвался вор с черной бородой.

— Дай-ка я посмотрю, — вмешалась наглая рыжая девица, выглядывая у него из-за плеча.

Она была вынуждена держаться нагло: с незапамятных времен Женщин в Дом Вора не пускали. Все трое принялись вместе разбирать затейливые иероглифы:

«Предмет: череп Омфал магистра воровских дел Омфала с глазами из крупных рубинов, а также пара рук, усеянных драгоценными камнями. История предмета: череп Омфал был похищен у Цеха Воров жрецами Вотишаля и укрыт в крипте их проклятого богами храма. Инструкции-, череп Омфал при первой же возможности должен быть возвращен и с надлежащими почестями помещен в Усыпальницу Воров. Трудности: замок, на который запирается дверь крипты, считается недоступным даже для самого умелого взломщика. Предупреждение: по слухам в крипте находится сторожевой зверь невероятной свирепости».

— Эти каракули дьявольски трудно читать, — нахмурилась рыжая девица.

— Ничего удивительного, они написаны несколько столетий назад, — заметил чернобородый.

Толстый вор заявил:

— Никогда не слышал ни о какой Усыпальнице Воров, если, конечно, речь не идет о свалке, печах для сжигания мусора или о Внутреннем море.

— Времена и обычаи меняются, — принялся философствовать чернобородый вор. — Вслед за поклонением идет период более реалистического отношения к жизни.

— Но почему его называют череп Омфал? — выразил недоумение толстяк. — Почему не череп Омфала?

Чернобородый только пожал плечами.

— Где ты раздобыл этот пергамент? — поинтересовалась рыжая.

— У нас в кладовке, в потайном отделении полуразвалившегося сундука, — ответил тот.

— Клянусь богами, которых нет, — продолжая рассматривать пергамент, усмехнулся толстяк, — очень уж суеверным был Цех Воров в давние времена. Подумать только — тратить драгоценные камни для украшения какого-то черепа. Вот попадись магистр Омфал нам в руки, уж мы воздадим ему должные почести — вытащим рубиновые глаза и обратим их в денежки!