Сага о Фафхрде и Сером Мышелове. Том 1

– Она здесь сшивается уже не один год, хотя никто толком не знает, где она живет и чем занимается. Раньше это была веселая девчушка, не прочь посудачить, хотя с мужчинами не водилась. Однажды даже подарила мне амулет, сказала, он от кого-то защищает, я до сих пор его ношу. А потом на какое-то время она пропала, – продолжала болтать Хлоя, – а вернулась уже такая, какой ты ее видишь, – робкая, слова не вытянешь, а в глазах – выражение человека, подсматривающего в щелку в дверях борделя.

– Ах вот как, – бросил Мышелов. Он не сводил одобрительного взгляда с темноволосой девушки даже несмотря на то, что Хлоя дергала его за рукав. Гречанка мысленно огрела себя палкой по пяткам: зачем она поступила как последняя дура и обратила внимание мужчины на другую девушку?

Фафхрда эта немая сцена с толку не сбила. Он продолжал сверлить Мышелова взглядом с упорством целой аллеи каменных египетских колоссов. Котелок его гнева наконец забулькал.

– Послушай, ты, поскребыш мудрого и цивилизованного мира, – начал он. – По-моему, это верх вероломства – пробовать на мне свое паскудное колдовство.

– Полегче, извращенец, – промурлыкал Мышелов. – Подобные неприятности случались и с другими, к примеру, с одним пылким ассирийским военачальником, чья возлюбленная превратилась под одеялом в паука, или с неким страстным эфиопом, внезапно обнаружившим, что он болтается в нескольких ярдах над землей и пытается поцеловать жирафу. Воистину, для человека, знакомого с анналами чародейства и колдовства, нет ничего нового.

– К тому же, – продолжал Фафхрд, и его бас зарокотал в тишине, – разве это не предел подлости – проделывать со мной свои свинские фокусы, когда я вконец расслабился?

– Если б я вздумал удержать тебя от распутства с помощью чар, – гнул свое Мышелов, – мне вряд ли пришло бы в голову начинать превращения с твоей женщины.

– Более того, – не унимался Фафхрд, подавшись вперед и положив ладонь на длинный кинжал в ножнах, лежавший рядом на скамье, – я расцениваю как прямое и возмутительное оскорбление тот факт, что для своих опытов ты выбрал галатийскую девушку, представительницу расы, родственной моей.

– Мне уже и раньше, – зловеще заметил Мышелов, скользнув пальцами под тунику, – приходилось сражаться с тобой из-за женщины.

– Но раньше, – еще более зловеще отозвался Фафхрд, – тебе не приходилось сражаться со мной из-за свиньи!

На несколько мгновений Северянин застыл в весьма воинственной позе: набычившись, выпятив нижнюю челюсть и прищурив глаза. Потом он начал смеяться.

Смех Фафхрда – это было нечто. Прорываясь шумным фырканьем сперва через ноздри, потом сквозь зубы, он быстро переходил в ржание, сотрясавшее все тело Северянина, и наконец превращался в громовой рев, который непременно свалил бы варвара с ног, если бы он не держался изо всех сил, широко расставив ноги и откинув назад голову, словно под напором урагана. Это был смех бичуемого бурей леса или моря, смех, вызывавший в воображении величественные картины, будто возникшие из давних, гораздо более буйных и здоровых времен. Это был смех древних богов, наблюдающих за созданным ими человеком и отмечающих свои упущения, промахи и ошибки.

Губы Мышелова начали кривиться. Он скорчил страшную рожу, стараясь не поддаться этой заразе, но тут же сдался.

Фафхрд на секунду умолк, немного отдышался и, схватив кувшин с вином, осушил его до дна.

– Свинские фокусы! – прогрохотал он и снова заржал.

Подонки тирского общества, придя в какое-то неясное возбуждение, с изумлением и благоговейным страхом пялили на друзей глаза.

Впрочем, среди них нашлась одна личность, чья реакция заслуживала внимания. Темноволосая девушка жадно вглядывалась в Фафхрда, впитывала все издаваемые им звуки, в глазах у нее читалась какая-то странная жажда, любопытство, озадаченность – и расчет.

Мышелов заметил это и, прекратив смеяться, стал наблюдать за девушкой. Мысленно Хлоя нанесла особенно жестокий удар по подошвам своих мысленно же связанных босых ног.

Смех Фафхрда понемногу стал стихать. Гигант беззвучно выдохнул из себя все его остатки, вздохнул уже нормально и засунул большие пальцы за пояс.

– На нас уже смотрит утренняя звезда, – сообщил он Мышелову, задрав голову и глядя в окошко в крыше. – Пора приниматься за дело.

И без дальнейшего шума они с Мышеловом вышли из погребка, отодвинув с дороги только что появившегося и вусмерть пьяного пергамского купца, который озадаченно уставился им вслед, словно пытаясь сообразить: были ли это бог-колосс и его раб-карлик или же плюгавый колдун с покорным ему громадным автоматом.