Сага о Годрланде

— Пошли. Надо его найти!

И хоть нам в спину снова полетел смех, я даже не дернулся. Что смех? Это ж не стрела, убить не сможет. Но с Клетусом мы еще увидимся. Увидимся, обсудим, кто из нас слабак и что сильнее: топор или меч.

Двери почти всех комнат и купален выходили на огромную площадь, посередине которой и был устроен пруд, дно и стены коего были выложены мелкими цветными камешками, и, чтобы быстрее отыскать Феликса, мы разделились. Я поочередно влетал в каждую из комнат, осматривал лица и уходил. Как же голые люди все схожи! Особенно фагры. Я несколько раз думал, что нашел Пистоса: те же черные кудри, тощая спина, но всякий раз это оказывался не он.

Вскоре мы собрались возле пруда. Пистоса мы так и не нашли.

— Меня не пустили в пару комнат, — сказал Рысь.

— И меня в одну, — добавил Квигульв.

Хмм, меня пытались не пустить, но я попросту отодвинул охранника и вошел. Он там что-то кричал, но я ж всё равно не понимаю их речей. Впрочем, Пистоса там не было, зато я увидел того самого перворунного юнца, что пускал слюни в подушку, и девиц рядом с ним я что-то не приметил.

— Показывай, что за комнаты!

Милий поспешил следом, говоря нам в спину:

— Так нельзя делать! Часто на пирах проводят тайные встречи, и если вы просто так ворветесь на такую, вас могут и убить.

— Пусть попробуют, — рыкнул я.

Возле первой закрытой комнаты стояли двое хельтов, и при них оружие было. Милий поговорил с ними и покачал головой:

— Молодой господин сюда не приходил.

Один охранник встрепенулся:

— Норды? Откуда сами? Я из Хандельсби.

— Сторбаш, — отозвался я, невольно расплываясь в улыбке. В чужих краях радуешься лишь от звуков родной речи. — Рад бы поговорить, да подопечного потерял. Значит, не проходил здесь молодой и загорелый дочерна фагр?

— Может, и проходил, — хохотнул норд. — Их тут много ходит, но в эту дверь он не входил, клянусь бородой Фомрира. Пустить я тебя не могу, сам понимаешь.

— Твоего слова достаточно! Ну, бывай! Я тут со своим хирдом, Кай Эрлингссон со сноульверами. Заходи, коли чего!

Возле второй закрытой комнаты стоял всего лишь трэль, и из-за двери просачивался странный запах, от которого засвербело в носу.

— Нельзя! Нельзя! — сказал раб, загораживая путь.

Я удивленно глянул на Леофсуна. И из-за него Рысь не заглянул внутрь? Побоялся шумихи? Потом оттолкнул трэля, рванул дверь и вошел внутрь.

Это была длинная и довольно узкая комната. Возле входа стояли жаровни, в которых тлели какие-то пахучие травы, они-то и издавали ту вонь, что я учуял снаружи. В носу защекотало еще сильнее, я несколько раз чихнул, потер ноздри, но легче не стало. Я чихнул еще раз.

В полумраке, за завесой дыма, я видел человеческие тени, но не мог разобрать лиц. Безднов Феликс! Чего ему за столом не сиделось? И вонь еще эта… Я снова чихнул. В носу уже не чесалось, а прямо-таки зудело, словно туда засунули осиное гнездо, еще и глаза заслезились.

— Ну! Ищите Пистоса! — прогнусавил я.

Кое-как я побрел, заглядывая в лица осоловелым фаграм. Откуда-то вынырнул веселый парень и предложил выпить, подсунув мне под нос чашу. Я потянул воздух, но ничего не разобрал, дым от жаровен настолько въелся, да и нос забился мокротами. Я громко чихнул и утер лицо. А весельчак всё не отставал, что-то лепетал, пихал Безднову чашу, пришлось взять ее, выплеснуть питье на пол и оттолкнуть дурня.

Потом я разглядел парочку у стены, что терлась друга о друга телами и стонала, сквозь слезы мне почудилось, будто там Пистос. Ему что, рабынь в отцовом доме не хватает? Или песчанки надоели? Чихая, протирая глаза и бранясь, я подошел к милующимся, схватил парня за кудри и задрал его голову. Нет, не Пистос. На мгновение застыл, еще раз протер глаза — второй тоже оказался мужиком. А тот, кого я схватил, не разозлился, а улыбнулся, протянул руку и погладил меня по животу. От неожиданности я с силой отшвырнул его, и кудрявая голова с хрустом ударила по лицу второго, брызнула кровь, но я уже отходил в сторону, с омерзением вытирая руку о свою накидку.

— Нашел! — крикнул Рысь откуда-то из глубины.

Там, видать, стояли еще жаровни, а мне от вони становилось всё хуже. Нос распух и не дышал вовсе, глаза ничего не видели из-за пелены слёз, еще и в горле зачесалось. Если не уберусь отсюда прямо сейчас, вскоре вовсе задохнусь.

— Та… кхе-хе, — закашлялся я, — тащи его к двери!

Я брел обратно наощупь, уже слепой и дурной, пока меня не подхватил под руку Квигульв и не выволок наружу. Рысь, увидев мое лицо, охнул и повел в ближайшую купальню, где я долго полоскал голову в воде, прежде чем смог хоть что-то разглядеть.

— Разве это не яд? — всё еще покашливая, выдавил я. — Они же потравятся все!

Но Леофсун и Синезуб выглядели обычно, у них даже глаза не покраснели.

— Не яд, — сказал Милий. — Это дурман, от которого люди забывают о заботах и лучше засыпают. У нас такой часто жгут в спальнях или возле маленьких детей. Тут, конечно, слишком много надымили, но никто не травится.