Сага о Греттире

— Ты приложил много труда, Греттир, чтобы встретиться со мной. Но нет ничего удивительного, если наша встреча будет тебе на беду. И вот что я тебе скажу: теперь ты достиг только половины той силы и твердости духа, которые были бы тебе отпущены, если бы ты со мною не встретился. Я не могу отнять у тебя силу, которая уже при тебе. Но в моей власти сделать так, что ты никогда не станешь сильнее. Ты, правда, и теперь достаточно силен, как многим предстоит убедиться. Ты прославлен здесь своими подвигами, но отныне будут твоим уделом изгнание и тяжбы об убийствах, и едва ли не всякий твой поступок обернется тебе на беду и злосчастье. Тебя объявят вне закона, и уделом твоим станет одинокая жизнь на чужбине. Я насылаю на тебя проклятье, чтобы этот мой взгляд всегда стоял у тебя перед глазами. И тяжко тебе покажется оставаться одному, и это приведет тебя к смерти.

И только Глам сказал это, как сошла с Греттира напавшая на него слабость. Занес он теперь меч и срубил Гламу голову, и приложил ему к ляжкам26. Тут появился и хозяин: в то время, как Глам говорил, он оделся, но не посмел выйти, пока тот не был убит. Торхалль воздал хвалу Богу и очень благодарил Греттира за то, что он одолел этого нечистого духа. Потом они взялись за дело и сожгли Глама дотла. После этого они сложили золу в кожаный мешок и зарыли подальше от пастбищ и дорог. Потом они пошли домой, и было уже совсем светло. Греттир сразу лег, потому что он очень устал, а Торхалль послал за людьми с соседних хуторов. Он показывал и рассказывал, как все оно было, и те, кто слушал, сочли, что это великий подвиг. Все в один голос говорили, что по всей стране нет никого, кто бы сравнялся и силой, и мужеством, и всякою доблестью с Греттиром, сыном Асмунда.

Торхалль хорошо проводил Греттира со двора и дал ему доброго коня и подобающее платье, ибо все, что он носил прежде, изорвалось в клочья. Они расстались друзьями. Греттир поехал оттуда на хутор Гора, в Озерную Долину, и Торвальд радушно его принял и подробно расспрашивал о встрече с Гламом. Греттир рассказывает ему, что и как, говоря, что никогда еще его сила не подвергалась такому испытанию, как во время этой долгой битвы.

Торвальд просил его угомониться:

— Тогда все будет хорошо, а не то — быть беде. Греттир сказал, что он нисколько не исправился, и теперь еще менее благоразумен, чем раньше, и хуже сносит обиды. В одном переменился теперь Греттир: он стал так бояться темноты, что с наступлением ночи даже не решался один выходить. Мерещились ему тогда всякие страсти. С тех пор и стали говорить, что тому, кто все видит не так, как оно есть, Глам застилает глаза или над ним глумится[48].

Свершив это деяние, Греттир поехал к себе в Скалу и провел зиму дома.

XXXVI

Торбьёрн Бычья Сила давал большой осенний пир, и съехалось много народа. Это было в то самое время, как Греттир ездил на север, в Озерную Долину. Был на пиру и Торбьёрн Путешественник. О многом там было говорено. Люди с Хрутова Фьорда расспрашивали о той битве Греттира с Кормаком, что была на гряде летом. Торбьёрн Бычья Сила с похвалой отзывался о Греттире, говоря, что Кормаку пришлось бы плохо, если бы их не разняли. Тут заговорил Торбьёрн Путешественник:

— Во–первых, — сказал он, — я не видел, чтобы Греттир чем–нибудь отличился в битве. По–моему, у него и сердце–то ушло в пятки, когда мы подошли, он и не чаял, как покончить с битвой. И я что–то не видел, чтобы он пытался отомстить за работника Атли. Поэтому и нет в нем никакого мужества, если только не на его стороне сила.

Торбьёрн очень потешался, но многие ему возражали, говоря, что он зря зубоскалит и что если бы эти слова дошли до Греттира, тот бы дела так не оставил. Больше ничего на том пиру не произошло. Люди разъехались по домам. Вражда между Торбьёрном и Греттиром всю зиму не утихала, но до нападений не дошло. Ничего в ту зиму не случилось.

XXXVII

Ранней весной пришел из Норвегии корабль. Это было незадолго до тинга. У корабельщиков было что рассказать, и первое, что сменилась власть в Норвегии. К власти пришел теперь Олав конунг, сын Харальда, а Свейн ярл весною бежал из страны после битвы при Мысах. Много всего замечательного рассказывали они про Олава конунга, и среди прочего — что он благоволил к людям, которые чем–либо отличились, и приближал их к себе. Многие молодые мужи этому обрадовались и захотели ехать в Норвегию. И, узнав эти новости, Греттир тоже загорелся желанием отправиться в плаванье, надеясь снискать у конунга почет и славу не хуже прочих.

На берегу у Гусиной Бухты в Островном Фьорде стоял корабль. Греттир договорился с корабельщиком и стал собираться в дальний путь. Снаряжение его было невелико.

Асмунд стал теперь совсем дряхлым стариком и почти не оставлял постели. У них с Асдис был сын, еще мальчик, по имени Иллуги, очень многообещающий. Атли взялся теперь управлять всем их хозяйством и имуществом, и от этого была немалая польза, потому что он был человек дельный и предусмотрительный.