Сага о Греттире

Торговые люди очень сокрушались, что им негде взять огня, а им казалось, что от этого зависит их здоровье и самая жизнь. Так и пробыли они там весь вечер, кое–как устроившись. И когда уже наступила ночь, они увидели, что засветился большой огонь по ту сторону пролива, в котором они пристали. Увидев этот огонь, спутники Греттира заговорили, что счастлив, мол, тот, кто его раздобудет, и прикидывали, не сойти ли им с якоря, но всем показалось, что это небезопасно. Тут они пустились рассуждать о том, есть ли на свете такой удалец, чтобы сумел добыть тот огонь. Греттир мало участвовал в их разговоре и сказал только, что бывали мужи, которые пошли бы на это. Торговые люди сказали, что, как бы там ни бывало, им от этого не легче.

— Если только ты сам пойдешь на это, Греттир, — сказали они, — ведь ты слывешь теперь самым что ни на есть удальцом среди всех исландцев, и ты хорошо понимаешь, как нам это было бы важно.

Греттир отвечает:

— Я не вижу большого геройства в том, чтобы достать огонь, но не знаю, не обманет ли ваша плата ожиданий того, кто это сделает.

Они ответили:

— Почему ты считаешь, что мы такие бессовестные, что не заплатим как следует?

— Ну что ж, попробую, если вам и в самом деле так это важно. Но предчувствую, что это ничем хорошим для меня не кончится.

Они сказали, что так не будет, и пожелали ему всяческой удачи.

После этого Греттир приготовился плыть. Он сбросил с себя одежду и надел на голое тело плащ с капюшоном и сермяжные штаны. Он подобрал полы плаща, обмотался вокруг пояса лыком и взял с собой бочонок. Затем он прыгнул за борт. Он переплыл пролив и вышел на берег. Он увидел дом, и оттуда слышались голоса и громкий смех. Греттир повернул к дому.

Теперь нужно сказать, что это были не кто иные, как сыновья Торира, о которых уже шла речь. Они оставались там ночь за ночью в ожидании благоприятного ветра, чтобы идти на север, к мысу Стад, а теперь сидели, числом двенадцать, и пили. Они пристали в глубине бухты: там был дом для укрытия плывущих вдоль берега, и в доме лежало много соломы. На полу был разожжен большой огонь. Вот Греттир заходит в дом, не зная, кто перед ним такие. Весь его плащ, едва он вышел на берег, обледенел, и он казался прямо великаном. Сидевшие там пришли в ужас и подумали, что это какая–нибудь нечисть. Они стали бить его, чем попало, и поднялся там большой шум и гам. А Греттир отпихивал их руками. Некоторые швыряли в него головнями, и огонь распространился по всему дому.

С тем Греттир и ушел, взяв с собой огонь, и вернулся к своим сотоварищам. Они очень расхваливали его за этот подвиг и говорили, что нет ему равных. Так прошла ночь, и, раздобывшись огнем, они считали себя в безопасности.

На следующее утро погода выдалась хорошая. Торговые люди рано проснулись и собрались в путь. Они говорили, что надо бы найти хозяев этого огня и узнать, кто они такие. Вот они отчалили и переплыли пролив. Не нашли они там никакого дома, а что увидели, так это большую кучу пепла и в ней — много человеческих костей. Отсюда они заключили, что все укрытие, верно, сгорело вместе с людьми, которые там находились. Они спросили Греттира, не он ли виновник этого бедствия, и сказали, что это величайшее злодейство. Греттир сказал, что вышло, как он и опасался: они плохо платят ему за добычу огня, и хуже нет, чем помогать недостойному.

Все это обернулось большой бедой для Греттира, ибо где ни появлялись торговые люди, они всюду рассказывали, что Греттир сжег этих людей в доме. Скоро стало известно, что в том доме погибли сыновья Торира из Двора и их люди. Торговые люди прогнали Греттира с корабля и не желали с ним знаться. Все относились к нему с таким презрением, что никто почти не желал ему помогать. Он понимал, что дела его плохи, и решил во что бы то ни стало встретиться с конунгом и направился на север, в Трандхейм. Конунг был там и узнал обо всем раньше, чем Греттир туда приехал. Греттира очень оговаривали перед конунгом, и он провел в городе несколько дней, прежде чем ему удалось предстать перед конунгом.

XXXIX

И вот однажды, когда конунг был в совете, Греттир предстал перед ним и учтиво его приветствовал. Конунг взглянул на него и сказал:

— Ты Греттир Силач?

Тот отвечает:

— Так меня величали, и я пришел сюда в надежде, что вы положите предел той хуле, что меня преследует. Я же не считаю себя виновным.

Олав конунг сказал:

— Ты человек достаточно доблестный, но не знаю, хватит ли у тебя удачи, чтобы снять с себя это обвинение. Но вернее всего ты сжег этих людей неумышленно.

Греттир сказал, что он бы очень того желал — снять с себя обвинение, если конунг считает, что это можно. Конунг просил его рассказать всю правду, что между ними вышло. Тогда Греттир рассказал все, о чем уже шла речь, и прибавил, что, когда он ушел с огнем, все они были живы:

— И я хочу теперь подвергнуться любому испытанию, какого, по–вашему, требует закон.

Тогда Олав конунг сказал:

— Мы хотим дозволить тебе нести раскаленное железо в свое оправдание, если тебе будет суждено это.