Сага о Йёсте Берлинге

Но по ярмарке в этом году заметно, что и в Свартшё, и в Бру, и в Лёввике, да и в остальных приходах, расположенных по берегам Лёвена, царит нужда: торговля в ларьках и на лотках идет плохо. Наибольшее оживление царит на скотном рынке, ибо многие крестьяне вынуждены продавать коров и лошадей, чтобы самим как-нибудь перебиться зиму.

Весело на ярмарке в Брубю. Были бы только деньги на пару стаканчиков, и тогда можно не тужить. Но опьяняет и веселит не только водка: стоит обитателям лесного захолустья очутиться на ярмарочной площади, среди сутолоки, гомона, крика и хохота шумной толпы, как головы у них начинают кружиться и они словно хмелеют от ярмарочной суеты.

На ярмарке, конечно, прежде всего покупают и продают, но разве одно лишь это привлекает сюда столько народу. Нет, самое интересное, это зазвать к своему возу побольше родственников и друзей и угостить их такими вкусными вещами, как жареные бараньи потроха или гусь, и поднести им водки, а то упросить девушку принять в подарок молитвенник или шелковый платок или пройтись по ярмарке, выбирая ярмарочные гостинцы для малышей, оставшихся дома.

Все, кто только не остался дома, чтобы присматривать за хозяйством, собрались на ярмарке в Брубю. Здесь и кавалеры из Экебю, и крестьяне из Нюгорда, и барышники из Норвегии, и финны из северных лесов, и цыгане.

Временами это волнующееся море людей начинает кружиться, словно водоворот. Никто не знает, что происходит в самом центре этого вихря, пока несколько полицейских не проберутся через толпу, чтобы прекратить драку или поднять опрокинутый воз. А в следующий момент — глядь, уж новая толпа собралась вокруг торговца, затеявшего перебранку с бойкой на язык девкой.

Но вот около полудня началось большое побоище. Некоторым крестьянам вдруг взбрело в голову, что вестерётландцы пользуются слишком коротким альном, и поэтому вокруг их лотков то и дело возникают споры и крики, которые кончаются потасовкой. У людей, которые чуть не целый год не видели вокруг себя ничего, кроме нужды и горя, так и чешутся руки выместить на ком-нибудь свою злобу, все равно на ком и за что. А стоит только драке начаться, как все силачи и задиры сбегаются со всех сторон. Кавалеры пробираются вперед, чтобы своими силами установить мир и порядок, а далекарлийцы спешат на помощь вестерётландцам.

Силач Монс из Форша уже тут как тут и старается вовсю. Он пьян и зол. Вот он повалил одного вестерётландца и начал его колотить, но на крики вестерётландца сбегаются его земляки и пытаются отбить товарища у силача Монса. Тогда силач Монс сбрасывает тюки товаров с лотков, хватает сколоченный из толстых досок лоток шириной в альн, а длиной в восемь альнов и начинает размахивать им, как дубиной.

Этот силач Монс способен на все. Это он однажды, находясь под арестом в Филипстаде, вышиб стену арестантской; ему ничего не стоит взвалить на плечи большую лодку из озера и пронести ее изрядное расстояние. Можно себе представить, что делается вокруг, когда он начинает размахивать тяжелым лотком и все окружающие, в том числе вестерётландцы, бросаются от него врассыпную. Однако силач Монс бежит вслед за ними, угрожая тяжелым лотком. Он не разбирает, где враги и где друзья. Просто ему в руки попало оружие и он должен кого-нибудь бить.

Народ в ужасе обращается в бегство. Мужчины и женщины кричат и мечутся по площади. Но далеко ли могут убежать женщины, да еще с детьми на руках, если путь им преграждают лотки и телеги, быки и коровы, испуганные шумом и криками.

В углу между лотками застряла группа женщин, и великан набрасывается на них. Он, наверное, думает, что среди них спрятался вестерётландец. Он замахивается лотком и с силой опускает его. Бледные, трепещущие от ужаса женщины съеживаются в ожидании смертельного удара.

Но когда лоток со свистом опускается, чьи-то поднятые руки принимают на себя всю силу удара. Лишь один человек в этой толпе не стал прятаться, он не съежился от страха, подобно всем остальным, а сам подставил себя под удар, чтобы спасти остальных. Женщины и дети остались невредимы. Один человек сломил неистовую силу удара, но зато сам он лежит теперь на земле без сознания.

Силач Монс не пытается повторить свой удар, он стоит неподвижно: взор этого человека, устремленный на Монса в момент удара, словно парализует его. Он дает связать себя и увести, не оказывая никакого сопротивления.

По всей ярмарке молниеносно распространяется слух, что силач Монс убил капитана Леннарта. Все узнают о том, что божий странник, заступник людей, погиб, спасая беззащитных детей и женщин.

На широкой площади, где жизнь только что била ключом, становится тихо: торговля приостанавливается, прекращается перебранка, не толпятся больше у погребков любители выпить, канатные плясуны тщетно зазывают публику в свои балаганы.

Защитник народа погиб — это большое горе. В глубоком молчанье толпится народ у того места, где он упал. Он лежит без сознания на земле, на его теле не видно никаких ран, — по-видимому силач Монс проломил ему голову.