Сага о Йёсте Берлинге

Вслед за этим в комнате появляется маленькая, изящная юнгфру Фабер; в руках у нее большие глиняные кружки с мумму. Как уже было сказано, майор не очень-то жаловал женщин своим вниманием, но на маленькую юнгфру Фабер, такую хорошенькую в вышитом фартучке и в чепце, он посмотрел весьма благосклонно. Ее светлые волосы так гладко зачесаны, платье из домотканой материи так хорошо сидит на ней и такое ослепительно чистое, ее маленькие руки такие ловкие и деятельные, а личико такое розовое и пухленькое. И ему невольно приходит в голову, что он не устоял бы и непременно посватался, встреть он такую крошку лет двадцать пять назад.

Но что это: она такая милая, такая румяная и работящая, а глаза у нее заплаканные. Последнее обстоятельство внушает ему еще большую нежность к ней.

Пока мужчины утоляют свою жажду и аппетит, она то выходит из комнаты, то снова возвращается. Вот она подходит к брату, приседает и говорит:

— Как прикажете, братец, поставить коров в хлеву?

— Поставь двенадцать налево, а одиннадцать направо, тогда они не будут бодаться, — отвечает маленький Фабер.

— Черт возьми, неужели у вас, господин Фабер, так много коров? — восклицает майор.

Но оказывается, у органиста всего две коровы, причем одну зовут Одиннадцать, а другую Двенадцать, и все это для того, чтобы пустить пыль в глаза.

Затем майору сообщают, что сейчас как раз Фабер занимается перестройкой коровника и что коровы днем бродят по двору, а ночью стоят в дровяном сарае.

Маленькая юнгфру Фабер все хлопочет, бегая взад и вперед; вот она снова подходит к брату, приседает и говорит, что плотник спрашивает, какой высоты делать коровник.

— Пусть снимет мерку с коров, — отвечает органист.

Майор Фукс находит этот ответ очень удачным.

Майор начинает допытываться у органиста, почему у его сестры такие красные глаза, и узнает, что она все время плачет, так как ей не позволяют выйти замуж за бедного пономаря, у которого, кроме долгов, нет ничего за душой.

Все сильнее и сильнее задумывается майор Фукс. Он рассеянно опорожняет кружку за кружкой и поглощает сосиски одну за другой. Маленький Фабер поражен таким аппетитом и такой жаждой, но чем больше майор ест и пьет, тем яснее становятся его мысли и решительнее делается лицо.

Все непоколебимее становится его решение сделать что-нибудь для маленькой юнгфру Фабер.

Майор Фукс не спускает глаз с огромного ключа затейливой формы, что висит у двери. И он решается завладеть ключом лишь тогда, когда маленький Фабер, который вынужден пить, чтобы составить майору компанию, кладет голову на стол и начинает храпеть. Тогда майор поспешно хватает ключ, надевает шапку и исчезает.

Минуту спустя он уже на ощупь взбирается по лестнице на колокольню, освещая себе путь маленьким фонарем, и добирается наконец до самого верха, где над ним простирают свой зев колокола. Сначала он соскабливает напильником немного меди с колоколов и уже собирается вытащить из ягдташа форму для отливки пули и жаровню, как замечает, что у него нет самого главного: он не захватил с собою серебра. Для того чтобы пуля обладала какой-нибудь силой, ее необходимо отлить здесь, на колокольне. Все остальное как будто в порядке: сегодня четверг и новолуние, и никто не подозревает, что он находится здесь, — но все напрасно, и он бессилен что-либо сделать! Он разражается в ночной тиши такими проклятиями, что начинают гудеть колокола.

Вдруг до него доносится легкий шум снизу, и ему кажется, что он слышит чьи-то шаги. Да, сомнений нет, кто-то тяжело поднимается вверх по лестнице.

Майор Фукс настораживается. Он в недоумении: уж не идет ли кто сюда, чтобы помочь ему отлить пулю? Шаги все приближаются. Тот, кто идет сюда, несомненно лезет на самый верх.

Майор прячется между балками и гасит фонарь. Не потому что он испугался, но ведь все дело будет испорчено, если кто-нибудь его здесь увидит. И только он успел спрятаться, как из темноты появляется чья-то голова.

Майор сразу же узнает его: это скряга пастор из Брубю. Этот скупердяй имеет привычку прятать свои сокровища в самых неожиданных местах. И теперь он пришел с целой пачкой ассигнаций, которые решил припрятать где-нибудь на колокольне. Он, конечно, не знает, что кто-то наблюдает за ним. Он приподнимает одну из половиц, кладет туда деньги и поспешно уходит.

Майор не зевает, он выходит из своего убежища и поднимает ту же самую половицу. О, какое множество денег! Ассигнации лежат пачка к пачке, а между ними кожаные мешочки, полные серебра. Майор берет ровно столько серебра, сколько ему необходимо для одной пули; к деньгам он не притрагивается.

Когда он вновь спускается с колокольни, ружье его заряжено серебряной пулей. Он идет и раздумывает над тем, какую еще удачу заготовила ему эта ночь. Ведь всякий знает, что самое невероятное случается именно в ночь под четверг. Первым делом он направляется к дому органиста. Подумать только, если бы этот каналья медведь знал, что коровы Фабера стоят в каком-то полуразвалившемся сарае, чуть ли не под открытым небом!