Сага о Йёсте Берлинге

Йёсте Берлингу начинает казаться, будто кто-то бросил в него целую охапку роз. Ему начинает казаться, что вокруг него не болотистая топкая почва и мокрые заросли ольхи, а настоящие розы, — да, да, он утопает в розах, они сияют в темноте, и он жадно вдыхает их аромат.

— Скажите, вы еще не обручились? — повторяет она.

Он должен наконец положить конец ее страхам и ответить, хотя ее тревога и доставляет ему невыразимую радость. О, как тепло и светло стало у него на душе при мысли о том, какой трудный путь она совершила, при мысли о том, как она промокла, замерзла, как ей было страшно, при мысли о том, что слезы звучат сейчас в ее голосе!

— Нет, — говорит он, — не обручился.

Тогда она еще раз берет его руку и гладит ее.

— Я так рада, так рада, — говорит она, и грудь ее при этом сотрясается от рыданий.

Да, теперь на пути поэта довольно цветов. Весь мрак, все зло, и вся ненависть тают у него в сердце.

— Как вы добры, как вы добры! — говорит он.

А неподалеку от них волны штурмуют честь и могущество Экебю. Люди на берегу остались без вожака, и некому больше вселять в их сердца надежду и мужество. Каменная плотина не выдерживает и рушится, волны смыкаются над ней и победно бросаются вперед к излучине, угрожая мельнице и кузнице. Никто больше не оказывает сопротивления разбушевавшимся волнам, теперь все думают только о спасении собственной жизни и своего добра.

В том, что Йёста провожает графиню домой, нет ничего особенного. Не может же он оставить ее одну темной ночью, не может же он допустить, чтобы она снова шла одна через озеро. Они совсем забыли о том, что люди ждут его около кузницы, они так счастливы, что снова вместе.

И нет ничего удивительного в том, что молодые люди испытывают друг к другу чувство горячей любви, хотя и никто не может знать об этом наверное. Их чудесное приключение попало ко мне в виде разрозненных и коротких обрывков. Я ведь, собственно, почти ничего об этом не знаю и ничего не могу сказать о том, что творилось у них на душе. Что я могу сказать о тех побуждениях, которые руководили ими? Я знаю лишь то, что в эту ночь молодая, прекрасная женщина рисковала жизнью, своим здоровьем и честью ради того, чтобы вернуть на путь истины жалкого грешника. Я знаю лишь то, что в эту ночь Йёста Берлинг пренебрег могуществом и честью любимого поместья и пошел провожать ту, которая ради него преодолела стыд, страх смерти и боязнь наказания.

Мысленно я шла за ними по льду в ту ужасную ночь, так счастливо для них завершившуюся. Вряд ли что-нибудь тайное и запретное, что следовало бы подавлять или скрывать, было в их чувстве друг к другу, когда они шли, оживленно беседуя обо всем, что произошло после их ссоры.

Он вновь ее раб, ее коленопреклоненный паж, а она его госпожа.

Они так веселы и так счастливы, но ни один из них ни слова не говорит о любви.

Смеясь, пробираются они по воде, со смехом отыскивают они потерянную дорогу, со смехом скользят, падают и вновь поднимаются; они все время смеются.

Жизнь снова представляется им веселой игрой; им кажется, что они счастливые маленькие дети, которые были нехорошими и вдруг поссорились. Ах, как приятно помириться и снова начать игру!

А молва об этой истории идет по всей округе. Слухи достигают ушей Анны Шернхек.

— Что ж, у бога, как видно, не одна тетива в луке, — замечает она. — Я теперь со спокойной душой могу остаться с теми, кому я нужна. Бог и без меня теперь сделает из Йёсты Берлинга человека.

Глава шестнадцатая ПОКАЯНИЕ

Дорогие друзья, если вам доведется встретить где-нибудь на дороге жалкое, несчастное существо, которое, откинув шляпу за спину, подставляет лицо палящим лучам солнца и держит башмаки в руках, чтобы ноги ступали по острым камням, жалкое беззащитное существо, по доброй воле призывающее на свою голову всякие беды, — то, проходя мимо него, вы должны испытать безмолвный трепет! Знайте — это кающийся грешник, который направляется к святым местам.

Кающийся грешник должен носить грубый плащ и питаться только сухим хлебом и водой, будь то хоть сам король. Он должен ходить пешком, а не ездить. Он должен быть нищ и просить подаяния. Он должен спать на терниях. Падая ниц, он должен протирать твердые надгробные плиты своими коленями. Он должен истязать себя колючей плетью. Это тот, кому дано испытывать блаженство в страданиях и радость в печали.

И вот графине Элисабет пришлось облачиться в грубый плащ грешника и ступать по тернистым тропам. Ее собственное сердце обвиняло ее в грехе. Оно жаждало страдания, как утомленный путник жаждет омовения в теплой воде. Большое несчастье постигло ее, но она с радостью погрузилась в пучину страданий.

Ее муж, молодой граф с головой старика, приехал в Борг наутро после той ночи, когда мельница и кузница в Экебю были разрушены весенним потоком. Едва успел он приехать, как графиня Мэрта приказала позвать его и рассказала ему нечто невероятное: