Сага о Кае Лютом

— За это ты расплатился болью. Если бы спросил перед последним походом, что будет, когда в стаю берешь сторхельта, даже Фродр бы не сказал ничего.

— Но ты знаешь, как победить Бездну!

Фродр глянул своим единственным глазом так, что я сразу понял: знает, но не скажет. Я еще не заплатил. Или время еще не пришло. Или Мамир нынче встал не с той ноги.

— Мне нужно стать хельтом, — сказал Тул… Фродр.

— Это и есть плата?

— Первая ее часть.

* * *

Перед тем как отплыть, я собрал всех живичей, что подобрал в Альфарики, и сказал им прямо:

— В ближайшем походе я положу все силы, чтобы поднять всех до хельтов, отдам дорогие твариные сердца, потрачу немало дней. У вас самые малые руны из всего хирда, а значит, вы — самая большая обуза. Толку с вас мало, а хлопот много. И если кто-то после всех моих усилий решит, что ему дальше не по пути со снежными волками, я могу и разозлиться. Потому скажите сейчас, идете ли со мной или вернётесь домой.

Живичи молчали. Пусть они сами не ступали на кабаний остров, зато видели раненых и слышали наши рассказы. В другой раз им придется биться с подобными тварями, уже не получится отсидеться на корабле.

Семнадцать воинов! Это немалая часть моего хирда, но сейчас они больше помеха, чем подмога с их шестью-семью рунами.

— Мы пойдем с тобой, — сказал Агний.

— Нет, — качнул я головой. — Не мы, а ты. Пусть каждый говорит за себя.

— А мы все станем хельтами? — спросил один из живичей на неплохом нордском.

— Хирд поможет, но не станет делать всё за вас. Кто-то может помереть, кого-то ранят. Но хускарлов в моем хирде больше не будет!

— Когда все сольют два истока, что будет тогда? — спросил другой.

— Будем биться с другими тварями, посильнее. Вроде тех, что были на кабаньем острове, — видя их сомнения, я добавил: — Тем, кто решит уйти, я дам по десять марок серебра. И никаких обид меж нами не будет.

Один живич выступил вперед, глядя мимо меня.

— Хальфсен, дай ему обещанную плату.

Увидев, как толмач отсыпает серебро, поднялся второй живич и тоже получил свою долю. Я знал, что даю им намного больше, чем они заслуживали. Но они всё же шли за мной какое-то время, не бузили, честно исполняли, что велено. И мне легче — не придется тянуть шестирунных аж до хельта.

— Кто ещё?

Я обвёл взглядом оставшихся и уже хотел уйти, как поднялся еще один живич. Пожалуй, единственный, кого бы я не хотел отпускать: Гарма, что умеет видеть скрытое под водой.

— Я сказать, что… — он запнулся и перешёл на живичский, а Агний поспешил пересказать его слова мне. — Хочу сказать, что наши отцы неправы. Сколько зим видел Кай? Меньше двух десятков, а он уже хельт. Я слышал о шестирунном мальце-хёвдинге. Борода еще не выросла, а он — хускарл! Мы хуже здешних мальчишек! Нам не было места в семье, раз мы получили негодящий дар, но мы и здесь оказались негодны, раз боимся. У нас и бога для воинов нету.

Намешал он, конечно, всякого. Что хотел сказать?

— Потому я хочу перейти к богу северян. Он помогает тем, кто сражается с тварями.

Вот это было верно! Как живичи вообще не вымерли без бога-воина? И ведь у них больше десятка всяких богов: есть для воды, есть для огня, есть для лесов, полей и домов, а того, кто приглядывает за воинами — нет. Хотя Фомрир помогает лишь тем, кто сам по себе неплох, на жевателей угля он вряд ли взглянет.

Сразу после этого я нашел Херлифа и запретил ему трогать живичей:

— Буду держать их в стае, пока не уйдут из Хандельсби. И если что… Да и незачем уже. К зиме мы станем настолько сильны, что никакие живичи не будут страшны.

— Как скажешь, хёвдинг, — только и ответил Простодушный.

Я не стал затягивать с отплытием, и уже на следующее утро мы пошли к кораблям, оставляя в Хандельсби Болли и других раненых. Хвала богам, у Видарссона и Рыси всё было не так плохо, и они уже окрепли.

На пристани нас уже ждал ярл Гейр. Один. Без своих хельтов и почти сторхельта. Зато с копьем, мечом, щитом и броней. Я не стал ничего спрашивать, лишь негромко сказал, проходя мимо:

— Помни, кто тут хёвдинг.

Хотя, если подумать, что я мог ему сделать? Он сторхельт, при том далеко не на пятнадцатой руне, а у меня всего лишь двенадцатая. Гейр может прихлопнуть меня как муху в любой момент. Каким бы безумным ярл ни был, он отличается от тупых измененных, что лишь сильны и быстры под стать руне, но толком не помнят ни воинских ухваток, ни боевых хитростей.

До Птичьего острова мы добрались быстро, всего с двумя ночными привалами, но приставать не спешили. Коршун почуял морскую тварь, болтающуюся у побережья, потому мы пошли вокруг острова. Возле брошенной рыбацкой деревеньки крутилась другая морская тварь, мы ее, конечно, не видели, но руны отличались от первой. Пришлось пройти еще немного, прежде чем нашли подходящее место, где нет Бездновых отродий. На всякий случай мы шли медленно, прощупывая воду перед собой веслом.

Стоило кораблям пристать к берегу, как я и без Коршуна услышал чужую рунную силу. На острове и впрямь было немало тварей! Я спрыгнул на камень, предвкушая скорый бой. Бояться тут нечего, до меня доносились лишь хельтовые руны. Для нас — плёвое дело.