Сага о Хелоте из Лангедока

– Ага. Он взмахнул рукой, описывая полукруг, чтобы слушателю было понятнее. – Вот церковь Божья, вот я сижу – а тут Эни возится по каменному полу на своих толстых коленках и захлебывается плачем. Враг, говорит, рода человеческого и всего святого высунулся из-за кустов и смотрел на меня огненными глазами! Эни – первейшая потаскушка в округе. Ах, какая девочка – пончик! – Отец Тук облизнулся. – Бормотала что-то о власянице и вечном покаянии, чуть ли не об обете не притрагиваться больше к мужчинам. Но я ее успокоил. Рассказал о кельтских богах. Невежественные люди в наших деревнях, чудовищно невежественные...

– Что-то мне до сих пор никаких богов не встречалось, – сказал Хелот. Его удивило, что отец Тук по-настоящему испугался.

– Тише ты, болван. Если они услышат, тебе несдобровать. Здесь тебе не город, школяр ты недоученный.

Помолчав, Хелот сменил тему.

– Ты давно знаком с Локсли? – спросил он, устраиваясь поудобнее на своем бревне.

Отец Тук плюхнулся рядом и провалился увесистым задом в трухлявую древесину. Ворча и барахтаясь, он кое-как выкарабкался и сердито засопел, уставив на Хелота неопрятную бороду.

– Порядочно, – сказал он наконец. – Он славный парень. Не то что некоторые.

Злобный выпад святого отца Хелот пропустил мимо ушей. Он давно уже собирался разузнать побольше о Локсли, тем более что до него стали доходить всякие слухи насчет происхождения лесного разбойника: дескать, не такой уж он простой крестьянин. «Баронская дочь на охоту пошла, пеленок с собой она в лес не брала...» и прочие сплетни.

– Сколько ему лет?

– Думаю, двадцать или около того. А что?

Хелот сорвал позднюю травинку, сунул ее в рот.

– Да так, – ответил он невнятно. – Просто командует людьми так, будто его с детства этому учили.

– Жизнь его научила, – сказал отец Тук. – А потом вошло в привычку. Я знаю, что года четыре или около того у них в Локсли случился большой неурожай. Ты, вероятно, знаешь, что такое голод.

– Нет, – признал Хелот. – Я всегда ел досыта.

Отец Тук скользнул глазами по его тощей фигуре и откровенно усомнился.

– По тебе не скажешь, – заметил он. – Ну ладно, слушай. Был неурожай, к тому же шериф неудачно поохотился прямо на крестьянских полях и вытоптал все подчистую. Дичь в лесах королевская, ее убивать кому попало не разрешается. Словом, народ подумал-подумал и стал потихоньку вымирать. – Глазки святого отца затуманились, щеки – и те обвисли печально. Он вытащил из рыжей бороды несколько подозрительных соломинок и уставился на них в недоумении.

Хелот подтолкнул его в бок:

– Дальше-то что было?

Отец Тук сердито икнул.

– Мог бы и сам догадаться. Когда деревенские поняли, что их ждет, они снарядили трех человек в город просить помощи. Рассчитывали, что если даже кто-нибудь по дороге помрет, то хоть один-то из троих добредет по назначению. Пошли Робин и еще двое, муж и жена. А может, брат и сестра, кто их разберет, дикие люди. Эти-то, прямо скажем, ребята умом не блещут, туповаты малость, но зато это единственный их недостаток, других не имеется. Да ты их знаешь, Хелот, – они содержат теперь тот трактир, где мы с тобой впервые повстречались... гм...

– Отец Тук звучно почесался под рясой. – Словом, – продолжал он, – вся эта компания в конце концов предстала перед славным шерифом. Он долго смеялся и так распотешился, что ограничился распоряжением дать каждому из посланцев по десяти ударов плетью, после чего отпустить с Богом. Тилли и Милли – оба в слезы. Так и изошли бы плачем на дерьмо у шерифских сапог, если бы Робин не пнул их, как следует, и не велел замолчать. Гордый попался, вот ведь как. Он пообещал шерифу извести всех оленей в Шервудском лесу. За это шериф удвоил ему наказание. Как ты понимаешь, через два дня Робин убил своего первого оленя, а еще через пару дней в деревню был послан отряд под командованием Гая Гисборна и деревню сожгли. Мужчины, те, что уцелели, ушли в лес. С того и началось...

Хелот сорвал еще одну травинку.

– Обычная история, – сказал он.

Отец Тук раскрыл уже было рот, чтобы продолжить рассказ, и вдруг замер.

– Посмотри вон туда, – шепнул он.

Хелот, привстав, вытянул шею, вглядываясь в лесную чащу. Сперва он не видел ничего. а потом заметил и затаил дыхание. Между валунов, среди березовых стволов, в ливне беззвучно падающих листьев, лежала белая лошадь, озаренная таинственным светом. У нее была светлая спутанная грива, темные глаза, розовые ноздри.

– Эпона, – прошептал монах, – мать лошадей... – Он подергал Хелота за рукав: – Ты смотри, смотри...

Теперь Хелот ясно различал на спине лошади полупрозрачную тень очень маленькой и очень юной женщины с длинными светлыми волосами. Она стояла, обернув к людям ладони поднятых рук и едва касаясь лошадиной спины кончиками пальцев ног, как плясунья. Все ярче и ярче проступали на бесплотном лице большие глаза, глядящие из седой древности. Хелот видел длинные белые ресницы, расширенные зрачки, которые надвигались, надвигались на него, грозя поглотить.

Отец Тук схватил его за руку:

– Уйдем отсюда.