Сага о реконе

Поселок вдалеке скорее угадывался, чем виднелся, тем более что кровлей его приземистым сооружениям служила не черепица или тес, а земля, зеленая от проросшей травы, – хоть скотину на крышу загоняй.

Хозяйство Сиггейра бонда лежало совсем рядом с лесом, соприкасаясь с опушкой. Основу владения составляли большие покои, как здесь называли длинный дом с толстыми низкими стенами из камня и торфа и пологой земляной крышей, – на ней, греясь на солнышке, развалилась собака и баловались малые дети.

На отшибе стояли баня и кузница, а перед фермой, как водится, простиралась лужайка, с которой брали лучшее сено, она была огорожена стенами из камня.

Когда Йохан вывел Семена к воротам фермы, их заметили работники, а первыми учуяли собаки. С хриплым лаем две черные псины бросились отгонять незнакомцев.

Наперехват волкодавам выбежал коротко стриженый парень лет двадцати в замызганной рубахе и широченных портках.

Грозно покрикивая, он отогнал друзей человека и сердито спросил вышедшего вперед Скальда, чего надо. Васнецов ответил в том смысле, что хозяина надоть.

Парень исчез, а вскоре во двор вышел осанистый мужик лет сорока от силы. «Бонд», – прошептал Йохан.

В отличие от парня, бегавшего босым, Сиггейр Зверолов щеголял в мягких сапожках с вышитыми на них знаками рода. А еще были на бонде шаровары и рубаха из тонкого полотна. Длинные волосы обжимал по лбу медный ободок.

Выглядел Сиггейр бонд именно тем, кем и был, – крепким хозяином, работягой, которому не привыкать корячиться в поле или в лесу.

Оглядев незваных гостей и узнав в одном из них скальда, вроде бы привеченного самим ярлом, бонд задал Васнецову короткий вопрос:

– Чего звал?

Скальд с долей заискиванья представил своего друга и товарища, над которым взял опеку, после чего изложил свою просьбу.

Сиггейр покивал, поскреб в бороде, заплетенной в косичку, стал выпытывать и торговаться. По заключении торга обе договаривавшиеся стороны остались довольны.

Отдуваясь, Зверолов обратился к Щепотневу:

– В общем, так. Будешь работать за харчи и ночлег. Не волнуйся, кормежка что надо. Сегодня выгребешь навоз из коровника… – тут он усмехнулся, заметив выражение лица Семена. – Не боись, буренки все лето на сетере, так что в хлеву сухо. Берешь лопату и выгребаешь. Найдешь в покоях старого Ульфа, все вопросы – к нему.

Небрежно кивнув Скальду, Сиггейр величественно удалился.

– Всегда любил работу, требующую интеллектуальных усилий, – серьезно сказал Щепотнев.

Васнецов фыркнул смешливо и тут же предупредил товарища:

– Только ты с хозяином поосторожней, не нарывайся, а то живо поставит в позу удивленного тушканчика! Видал тут этих, с короткой стрижкой?

– И что?

– Это трэли или трэллы, то бишь невольники. Понял? Тутошний люд верит, что вся сила в волосах. Вот и ходят патлатые. А рабов стригут. Мне, конечно, твоя модельная прическа нравится, но здесь, боюсь, могут не оценить потуг визажиста – сочтут, что ты беглый трэлль. Поэтому не выпендривайся. Пошли, покажу тебе место работы и место отдыха.

Сводив Семена к коровнику, Йохан привел одноклассника к длинному дому. Внутри было довольно светло, солнце пробивалось в отверстие дымогона, проделанное в крыше как раз над очагом, обложенным камнями.

Два ряда вильчатых столбов поддерживали задымленные стропила. Толстые стены покоев изнутри были выложены из бревен и покрыты резными деревянными панелями, а ноги холодила сырая земля, утоптанная до блеска.

Длинный дом был почти пуст, только у самого входа сидел кряжистый старик, лицо которого было покрыто седой щетиной, а волосы обскублены под горшок.

Глянув из-под кустистых бровей, он буркнул что-то вроде приветствия и продолжал свое дело – ловко плел веревку из кожаных ремешков.

– Ты Ульф? – спросил его Йохан.

Дед насупился.

– Ну я, – пробурчал он.

– Вот, – Васнецов хлопнул по плечу Семена, – этого парня Сиггейр нанял за харчи и ночлег. Если ему прикажут что, а он не уразумеет, объяснишь. Ладно?

– Ладно, – пожал плечами Ульф. – Как звать-то?

– Шимон[38], – представился Щепотнев.

– Шимон? Ясно-ть…

Старик отсчитал два столба от входа, а Скальд взял в руки широкую толстую доску, лежавшую на приступке, что тянулся вдоль всей стены.

– Это твое спальное место, – сказал он. – Вставляешь ее одним концом в этот вот вырез на столбе, а другим концом – на приступок. Вот овчина, подстелешь. Жестковато, зато для позвоночника полезно, хе-хе… Ну все, пошел я. Попробую наладить старые связи. Вдруг да не забыл меня ярл? Успехов в труде! И счастья в личной жизни!

Щепотнев хотел ему ответить, да не стал. Проводив глазами бодро шагавшего Йохана, Семен направился к коровнику.

Усмешка поневоле искривила его губы – и стоило попадать в Интермондиум, чтобы у какого-то куркуля навоз колупать?

Ну ничего, посмотрим еще, как карты лягут…

Лопата была вытесана из дерева и весила побольше, чем привычный Семену заступ. Вооружившись ею, он шагнул в коровник.

Здесь, конечно, пованивало, но в меру, и толстая корка навоза не продавливалась под ногами – усохла.