Сага о розах. Книга третья

– То есть как? Как с Тёмным Богом? – был до глубины души поражён Ортольд. – Церковь не могла дозволить такого, это же самая худшая ересь! Даже отрицать существование богов менее крамольно.

– Виновата идеология. Первый век от Становления Закона Божия – время, когда всё волшебное в человеке считалось от зла. Матери денно и нощно молили благих богов не даровать их детям магического дара, – с высокомерной улыбкой ответил инквизитор. С этой истиной он явно не был согласен.

– Даже сейчас способные к магии люди находятся под особым наблюдением. А уж в те тёмные дни, – печально вздохнул Зарион Твейр.

– Да, в те тёмные дни магию искореняли на корню. И чтобы справиться с этой задачей избранные сыны Церкви, – продолжил Самюэль ван Донатан, – те, в ком не имелось дара, жертвовали чистоту своих душ во имя будущего совершенного мира. И, не иначе чтобы насмеяться, взамен на своё покровительство Тёмный Бог сдирал с них лица. Образно говоря, они становились уродливыми внутри и снаружи.

– Так вот отчего их назвали Безликими, – похолодел Ортольд.

– Верно, именно из-за этого. Но долго этот орден не просуществовал. Постепенно необходимость в использовании магии становилась всё острее. Кроме того, благие Двенадцать давали многочисленные знамения, прямо дающие понять, что они покровительствуют верующим, проявляющим способности к творению чудес. Так что, в конце концов, доктрина была переосмыслена. Даже противоестественная некромантия воспряла как наука и лишь сравнительно недавно стала вновь запрещена. Все нынче знают, что боги не желают лишать своих детей дара, которым они нас наделили. Это наше испытание гордыней. Мы не должны стремиться уподобляться Творцу Богов, но обязаны принять удел учиться использовать дарованное нам праведно. Соблюдая законы Церкви и оставляя свои души чистыми.

– Вот только души Безликих были черны и из-за этого требовалось предать их орден забвению, – вставил своё слово Зарион Твейр, так как начал ощущать себя лишним. Хотя ему, Святому Отцу, вроде как в центре внимания быть полагалось.

– Увы, этого не произошло, – сухо заметил Самюэль ван Донатан. – Они отказались принять очищающее пламя и скрылись. Тёмный Бог слишком глубоко проник в суть этих людей. Они воспротивились воле Двенадцати и последовали его воле. Воле Тринадцатого. А чего может хотеть Враг Сущего, как не создать кого-то подобного себе?

– И да будешь ты страдать, сгорая в пламени, покуда другой не испытает и не насытит жажду подобную твоей. Покуда не начнёт он час тысячи войн. Только тогда взгляд мой отвернётся от тебя, падшего, только тогда страдания твои перейдут к иному посмевшему восстать против замысла моего, – тихо проговорил Ортольд слова писания, описывающие гнев Творца Богов на своего неразумного сына. Каждый послушник знал их наизусть.

– Да, Тёмный Бог ищет возможность избавить себя от страданий. Вот только созданное им орудие будет способно уничтожить слишком много и, к несчастью, не всех страшит это бедствие. Безликие выбрали для себя денно и нощно трудиться во имя зла. Они верные помощники и рабы своего проклятого божества, – тут Самюэль ван Донатан пристально посмотрел Ортольду в глаза. – Мы думали, что давно искоренили эту заразу. Но она здесь. Среди нас. И даже с человеческим лицом! Таится в темноте, чтобы однажды нанести свой удар.

От этих холодных слов Ортольду стало совсем уж не по себе. Он даже задумался, не стоит ли ему признаться во всём.

Да, не вмешайся в разговор Зарион Твейр, так бы оно и было. Но новый Святой Отец, чувствуя себя обделённым и несчастным, тихо проговорил:

– Возвращайтесь к Его высокопреосвященству Альберту Верлеру, милорд Гилберт. Пусть он вернёт вас. Полководец должен быть со своим войском.

***

Снерш разрывался. Его тело рвалось нарушить покой дома Зарраха, чтобы, неся пламя и разрушение, забрать оттуда свою мереш, но разум противился. Мудрость нашёптывала держаться подальше от такого опасного шага. Ему хорошо помнилось как чужая сила заставила его пригнуть шею к земле и позорно поджать хвост. Поэтому Снерш юлил и выискивал требуемые от него доказательства. Слову Зарраха он верил. Годы дружбы давно раскрыли перед ним характер кузена: жёсткий, надменный, но вместе с тем любознательный, честный и милосердный. И нынче именно на последние три качества брата Снерш делал ставку… и нисколько не испытывал сомнений, что окажется прав.

Про вторую часть Ключа он при этом, казалось, забыл. Однако это было не так. Просто Снерш не тяготился ожиданием заветного часа и расставил для себя приоритеты. Сперва мереш, а потом уже власть. Дракон не торопился. Он лично увидел, насколько сильно скверна поразила тело брата, и даже мысленно усмехался – скоро, очень скоро он получит новый шанс стать императором.