Сага о шпионской любви

Выехали затемно, чтобы к утру быть в Страсбурге, – оттуда до Люденсдорфа рукой подать.

Аристотель покачал головой в знак неодобрения, узнав, что надо пройти более шестисот километров.

– Мы же приедем туда обессиленные и ни на что не способные!

– Успокойся, Ари, – произнес Ганнибал, нажимая на акселератор, – автобаны – это непересекающиеся шоссейные дороги, скорость движения по ним не ограничена, за исключением отрезков, где установлены специальные знаки. Идеальное покрытие обеспечивает настолько плавное перемещение по поверхности шоссе, что если ты не будешь следить за стрелкой спидометра, то о скорости забудешь напрочь, так как у тебя возникнет иллюзия, что ты стоишь на месте, до тех пор пока не врежешься во впереди идущую машину, понял? А если, не дай Бог, тебе не повезет и ты угодишь в так называемый «карамбуляж», это когда друг на друга наезжают сразу несколько десятков машин, то пиши пропало, ибо дорожная полиция будет растаскивать всех и составлять протоколы часов пять. Дольше, чем занимает весь путь от Страсбурга до Люденсдорфа… И хорошо, если ты выберешься из этой свалки без повреждений и физических увечий, иначе, попав в больницу, ты рискуешь уже там скончаться от инфаркта – счета за медицинское обслуживание в немецких больницах так велики, что не всякий карман и не всякое сердце пострадавшего в аварии выдерживает их…

– Ну, ты зря меня пугаешь, Ганнибал… В дорожных переделках я бывал не раз – шесть сломанных ребер в итоге… А потом, не профессионал ли у меня за рулем? Или я ошибаюсь?! Если сомневаешься в своих навыках вождения, – уступи руль мне. Уж я-то покажу тебе, как не въехать в «карамбуляж»!

Глава восьмая. Вертеп под названием «Оазис грез»

В поисках прикрытия

Все началось с поездки в лифте. Как-то вдруг в кабине оказались три нимфетки различного окраса: блондинка, брюнетка и пепельная. Общим было одно: ноги. Едва прикрытые мини-юбками, размером с носовой платок, они у всех див росли прямо из подмышек.

Универсальный окрас трех нимфеток, рельефные фигуры и увеличенные силиконом губы и бюсты удовлетворили бы вкус самого взыскательного клиента. Вызывающие позы, томные вздохи, подмигивания и призыв чарующих взглядов: «выбери меня!» – откровенно говорили об их профессии и намерении немедленно заполучить ангажемент.

…В кабинке ехали вшестером, впрессовав тела друг в друга. Аристотель буквально уперся головой в грудь блондинки. Громкое сопение щуплого мальчика-лифтера, казалось, доносилось откуда-то из-под юбки брюнетки.

Гигант Ганнибал, забившись в угол и сложив руки на груди, чтобы создать естественную преграду между собой и третьей красоткой, в недоумении взирал на немой эксгибиционизм компании с высоты своего двухметрового роста. Вдруг прижавшаяся к нему пепельная нимфа, обволакивая его маслено-непристойным взглядом, приподняла сумочку до уровня подбородка, щелкнула замком и вынула оттуда… резиновый фаллос. Ганнибал демонстративно отвернулся, продолжая краешком глаза наблюдать за девицей. Еще теснее прижавшись и горячо дыша ему в шею, дива сунула фаллос себе под юбку. По тому, как ритмично двигался ее локоть, метис догадался, что она мастурбирует.

Как только лифт остановился, она томно запрокинула голову назад и громко по-английски оповестила попутчиков о достижении оргазма: «I’ve come!»

– Послушай, Ари, – едва только переступив порог номера, набросился Ганнибал на друга, – куда ты меня привез?! Здесь же черт знает что творится! Ты обратил внимание, что делала стоявшая рядом со мной девица?! Она же с помощью искусственного члена онанировала прямо в лифте!! Да и ее подруги, эти бывшие в употреблении грации, они взглядами откровенно приглашали нас составить им компанию! Это ж, это ж… Это ж черт знает что такое! Великосветский бордель, оазис разврата этот твой пансионат! В конце концов, это насилие над моей нравственностью…

– Мой юный друг, – с пафосом произнес Аристотель, – ты, оказывается, девственник! Или, быть может, ты – ханжа?

– Ни то ни другое… Но существуют ведь общепринятые нормы поведения!

– И, кроме того, задание двух генералов, которое мы должны выполнить! Не так ли, Ганнибал? Ты просто засыпал меня упреками, и я сразу не могу сообразить, на который из них ответить прежде всего. А впрочем, знаешь, что я тебе скажу? Если ты у нас такой праведник, то самый лучший выход – повесить себе на грудь плакатик: «Я – советский разведчик-пуританин. Прошу меня не домогаться!» Впрочем, вторая фраза будет лишней. Достаточно тебе написать лишь свою гражданскую принадлежность, и никто к тебе ближе, чем на метр, не приблизится…

– Почему?