Сага о шпионской любви

— Так, старик, выкладывай из карманов, что там у тебя осталось. Да побыстрее — у нас мало времени. Заодно снимай этот прикид, который на тебе — он мне очень по душе!

Взглянув на пятизарядный женский браунинг, который от дрожи плясал в руке старшего усача, я понял, что имею дело не с профессионалами, а со шпаной.

— Может, — предложил я, — начнем с башмаков?

— Никаких башмаков — только «баксы» и костюм, да побыстрее!

— Но «баксы» у меня в носке, — как можно спокойнее ответил я, заметив, что для ускорения процесса экспроприации остальные двое грабителей достали раскладные ножи.

Я вынул из носка «Стечкин», который произвел убийственное впечатление — их буквально парализовало, а я, как ни в чем не бывало спросил:

— Ну, ребята, кто из вас хочет умереть первым?

Умирать, как оказалось, никто не хотел, поэтому незадачливые грабители сломя головы разбежались в разные стороны.

…В аэропорту, перед тем как пройти таможенный и пограничный контроль, я расстался со своим верным «Стечкиным», незаметно опустив его в ближайшую урну. Ты знаешь, Аристотель, это было сродни тому, как если бы я расставался со своей прежней жизнью. Убийство англичанина в Шереметьево, бои в Приднестровье, скитания по Чечне, залитое кровью лицо Аминат — вдруг все это, как в фантастическом ужастике, пронеслось перед моими глазами… Я попытался вычеркнуть все это из памяти. Но на смену этим картинам возник образ мамы…

Поднимаясь по трапу самолета, я расплакался. Стюардесса заметила это.

— Вам плохо? Какие-нибудь лекарства?

— Девушка, милая, мне срочно бутылку водки! За любые деньги, и если можно, не одну!

— Не волнуйтесь, не успеете вы занять свое место — все будет в вашем распоряжении!

Пил я беспробудно все шесть часов полета. Но, как ни странно, хмель совершенно не брал меня — сказывалось нервное напряжение. Так что в Стамбул, а затем в Париж я прибыл свежим, как огурчик!

Теперь ты, Аристотель, можешь смело приниматься за написание романа под названием «Одиссея капитана Ганнибала». — Аношин захохотал и, разбросав в разные стороны огромные ручищи, откинулся на спинку кожаного дивана.

— По-моему, в романе будет не хватать одной главы, — с напускным безразличием заметил грек.

— И какой же, по-твоему?

— О твоем пребывании во французском Иностранном легионе, — невозмутимо ответил «КОНСТАНТИНОВ», вперив взгляд в зрачки собеседника.

Смуглое лицо Ганнибала вмиг стало иссиня-черным, взгляд потух, губы беззвучно что-то шептали. Пауза продолжалась секунд пять. Наконец метис взял себя в руки и охрипшим от волнения голосом тихо спросил:

— А тебе это откуда известно? Ведь я никому о легионе не рассказывал.

— Извини, Ганнибал, — пожав плечами, спокойно ответил грек, — чужие догадки я обратил в свой прямой вопрос, не более того…

— Чьи догадки? — вскрикнул Аношин, грохнув кулаками по столу. — Если ты сейчас же не ответишь, я немедленно уйду!

— Ганнибал, возьми себя в руки — метрдотель уже мчится к нашему столу, — предельно спокойно произнес Аристотель. — И поверь, я не предполагал, что мое замечание о легионе может так ранить тебя…

— Нет-нет, ты мне не ответил, кто поделился с тобой своими догадками?!

— Я не делаю из этого секрета… и не вижу трагедии в том, что тебе довелось побывать там. Мой брат Ага буквально в двух словах высказал мне свое предположение, что ты служил в легионе. Предположение, ты понял?! Оно таковым и останется в сознании Агамемнона. Что касается меня, я считаю: в жизни надо испытать и узнать все, что бы ни подбрасывала тебе Судьба… Ну, был ты в легионе, ну и что с того? Во всяком случае, этот эпизод из твоей бурной жизни моего отношения к тебе нисколько не изменил, поверь! А там как хочешь. Хочешь — расскажешь. Если больно вспоминать — я настаивать не буду…

— Знаешь, Аристотель, порой мне кажется, что ты выбрал не ту профессию. Не знаю, какой ты разведчик, но будь ты священником, тебе бы цены не было!

Аристотель, моментально уловив смену настроения Ганнибала, решил закрепить успех. Сказал:

— Ты, наверно, не знаешь, друг мой, что разведчик, как и сапер, в своей жизни ошибается дважды…

— Я считал, что только однажды, — Ганнибал удивленно вскинул брови.

— Нет-нет — дважды. Первый раз — при выборе профессии…

Дружно рассмеялись. «КОНСТАНТИНОВ» понял, что душевное равновесие Аношина восстановлено и сейчас последует еще одно откровение. И не ошибся.

Глава четвертая. Пираты без флага и без родины

— С чего начать? — весело спросил Ганнибал.

— Да хоть с того, что собой представляет этот закрытый клуб? Мне о нем известно лишь кое-что из открытой печати, тебе же, думаю, удалось вникнуть и в историю его создания, и в структуру, и разузнать многое о его членах.

— Ну, тогда слушай…

Легенды о французском Иностранном легионе как о некоем братстве настоящих бывалых солдат, делающих чисто мужскую работу и вследствие этого не желающих умирать в собственных постелях на склоне лет, нет-нет да и выйдут из-под пера проплаченных отвязных репортеров.