Сага о Сверрире

Затем конунг потребовал от воинов и ополченцев, чтобы они дали ему купить за пятнадцать марок золота все корабли и корабельные снасти, которые они захватили. Но людям показалось, что это было бы не больше трети того, что все это действительно стоило, если бы он заплатил столько. И вот Сигвальди Карл, Сигурд из Модастадира, Эйстейн сын Рёгнвальда и многие другие подошли и разделили снасти и паруса, как и остальную добычу, тоже на четыре части. Когда конунг узнал об этом, он бросился с корабля, на котором он был, на берег, держа в руке прут. Люди разбежались и бросили то, что держали в руках, потому что они видели, что конунг в гневе. Но Сигвальди остался стоять, и конунг стегнул его дважды по плечам. Сигвальди не стал сопротивляться, и конунг перестал его стегать, но сказал, что они плохо поступили, нарушив его распоряжение. Он сказал, что оборона страны должна быть в его руках, и так оно и было. После этого конунг назначал цены, какие хотел.

На третий день протрубили сбор к дележу добычи.[265] Каждая четверть добычи была разделена на двенадцать частей, и наконец были выделены отдельные доли. Добра было так много, что каждый получил его на две марки взвешенного серебра.

Конунг стоял там полмесяца.

137. О посошниках

Теперь надо рассказать о посошниках. После того как они бежали, вожаки и большая часть войска отправилась верхней дорогой через Упплёнд и дальше на север в Трандхейм и в Нидарос. Когда они прибыли к крепости на Стейнбьёрге, они окружили ее, и был отдан приказ разбить шатры. В крепости сидели тогда Торстейн Кугад, Бьяльви Полушубок и Асгаут. С ними было восемьдесят человек. У них не было недостатка ни в оружии, ни в пропитании или питье, и посошникам было с ними не сладить. После этого посошники созвали горожан на тинг наверху за оградой церкви Христа. Они потребовали от горожан уплатить дань продовольствием, а бондам из округи велели уплатить налог. По примеру берестеников посошники заставили народ поклясться на верность и присягнуть в том, что он не будет выступать на стороне их противников и сражаться против них и их конунга. Потом они пошли наверх к крепости и стали стрелять по берестеникам. А потом они принялись переругиваться. Николас епископ сказал Торстейну:

– Ты неразумно поступаешь, защищая крепость и обрекая себя на отлучение. Ты останешься в проигрыше. Мы пошлем людей к тебе в Годрексстадир и велим все там разграбить, а дом и весь двор – сжечь.

Тогда Торстейн позвал к себе Бьяльви Полушубка и сказал ему, что смысла нет удерживать крепость, если те намерены ее осаждать. Разговор кончился тем, что они решили сдать крепость. Другие ничего не знали об их сговоре.

В крепости был потайной ход, и Торстейн выбрался через него, чтобы переговорить с посошниками. К нему вышел Гудбранд Юный, и они обо всем между собой договорились. Торстейн просил посошников отойти в город и вернуться вечером, когда их меньше всего будут ждать, «– а я тогда оставлю открытой эту дверь». Взамен Гудбранд пообещал, что посошники дадут пощаду тем, кто был в крепости, и оставят им оружие и одежду. Посошники спустились в город, а вечером поднялись к крепости. Торстейн оставил открытой потайную дверь. Посошники вошли как раз в то время, когда люди сидели за ужином. Никто ничего не заметил, пока крепость не наполнилась посошниками. Все, кто там был, получили пощаду и сохранили одежду, что на них была, но немногим оставили оружие, а деньги – никому.

Бьяльви ушел из города, а Торстейн Кугад примкнул к посошникам. Посошники захватили все добро, что было в крепости, и сожгли все до единой постройки. Они нашли там одного убитого, сбросили его в колодец и завалили камнями до самого верха. Потом они созвали горожан и велели им тут же при них сравнять с землею крепостные стены. Прежде чем уйти, посошники сожгли все боевые корабли, принадлежавшие конунгу. После этого они опять направились в Упплёнд. Посошники считали, что этот поход принес им богатую добычу.

138. Сверрир конунг держит тинг с бондами

Теперь надо рассказать о том, что Сверрир конунг повернул из Ослофьорда на юг в Годмарсфьорд. Он пристал к берегу на южной стороне фьорда, в месте, которое называется Фюрилейв. Там был созван тинг, и конунг предъявил бондам обвинение в том, что они выступали против него в Сеймсфьорде и выбрали взамен ему другого конунга. Конунгу отвечал человек по имени Хельги. Он сказал:

– Немного было народу из нашего округа в этом войске, да и те не по своей воле. Мы тут ни при чем, государь. Мы уже люди старые и умеем быть осмотрительными, дабы не попасть в беду. Известны нам и законы этой страны, и права знатных людей, а потому мы хорошо знаем, где по закону следует избирать конунга здесь в Норвегии. Не может по праву считаться конунгом этой страны тот, кто не был провозглашен им на Эйратинге[266] в Трандхейме. Так что посудите сами, государь, не такие уж мы тут глупцы, чтобы, не подумав, примкнуть к шайке, которая мало на что годится, да вдобавок еще и враждебна Вам, государь.