Сага о Тимофееве (Рассказы)

Евгений Филенко Сага о Тимофееве Рассказы

ВМЕСТО ПРОЛОГА

Случай, который многое может разъяснить, произошел в одном бюро по регистрации изобретений под конец рабочего дня, когда сотрудникам уже не хотелось не только что-либо регистрировать, но и вообще думать. Открылась дверь, вошел крайне молодой человек неброской наружности, в линялых джинсах местного производства и немало повидавшей ковбойке под пиджаком, влажным от зарядившего с утра дождя, и поставил на ближайший стол вечный двигатель.

— Юноша, — сказали ему, — вы разве не знаете, что вечный двигатель в принципе невозможен.

— Нет, — честно признался тот. — Не знаю.

— Ну так вот: как известно, он противоречит… — и державший речь заглянул украдкой в свой блокнотик, — законам термодинамики.

— Чего-чего законам? — спросил гость.

Ему доходчиво, не без юмора, объяснили. Он сконфузился, покраснел и быстро ушел, позабыв свой агрегат на столе. Агрегат же работал, его маховичок бесшумно совершал оборот за оборотом. Но никто уж не обращал на него внимания, поскольку все собирали в сумочки и дипломаты ранее выложенную косметику, кроссворды, толстые журналы и вязание, надевали плащи и раскрывали зонтики. И все ушли, оставив двигатель работать.

Он работал и на следующее утро, когда свершался обратный процесс закрытия зонтов, снятия плащей и опорожнения ручной клади. Его задвинули в угол стола, помнится — даже уронили, а затем и вообще переместила на окно, а он упрямо трудился. Проходили дни и недели, а маховичок продолжал свое неустанное вращение, даже чуть припустил в результате того нечаянного падения.

— Что это? — между делом спросило заглянувшее под Новый год начальство.

— Вечный, так сказать, двигатель, — живо ответил знаток законов термодинамики, и все засмеялись. — Тут осенью заходил один чудак…

— Да, — нехорошим голосом произнесло начальство. — Но он же работает.

Наступила совсем не праздничная тишина.

— Когда, говорите, заходил? — зловеще переспросило дальновидное начальство. — Осенью, говорите?! Разыскать!

Но фамилия чудака нигде не была зарегистрирована. Поиски успеха не имели, хотя безутешные работники бюро прочесали все первичные организации научно-технического творчества, изобретательские кружки и даже родственные факультеты вузов. Создатель вечного двигателя как сквозь землю провалился.

Никому и в голову не пришло искать его на историческом факультете университета. Издревле принято считать, что оттуда выходят кто угодно, от учителей до тружеников прилавка, но только не инженерно-технические гении. А зря… Виктор Тимофеев, носитель джинсов «Ну, погоди!» и ковбойки с непростой биографией, был студентом, посвятившим себя изучению нравов Римской империи, Петровского периода и прочих знаменательных вех в становлении человеческой культуры. В часы же досуга, а равно и ночью, он мимоходом ниспровергал устоявшиеся научные истины, о большинстве которых знал преимущественно понаслышке. Язвительный сотрудник бюро назвал его чудаком. В этом он был отчасти прав, и вот почему.

Известно, что не все чудаки становятся изобретателями, но практически все изобретатели — чудаки. Трудно выдумать что-то иное, не обладая особым, неожиданным взглядом на окружающий мир: в лучшем случае, можно дотянуть до рационализатора. Виктор Тимофеев же слыл большим чудаком. Поэтому он с детства был изобретателем-самоучкой, или, как и чаще называли, народным умельцем. Возможно, этим он удался в родню: дед его ладил односельчанам диковинные печи, что топились сырыми дровами, свежим торфом и даже картофельной ботвой. А отец, знатный механизатор, всю жизнь проработал на одной комбайне, который с годами не то что не ветшал, а все добавлял прыти и регулярно отставлял новенькие «нивы», которые ничего так не любили, как хороший капитальный ремонт в самый разгар уборочной…

Нет разумного объяснения тому факту, что судьба забросила потомственного народного умельца на исторический факультет, а не куда-нибудь поближе к технике. Сам он это случайностью не считал, так как историю полюбил с детства, когда ему посчастливилось самостоятельно изучить грамоту по сказаниям о древнегреческих титанах и русских богатырях. Можно предположить, однако, что более тесное знакомство с физическими аксиомами наверняка помешало бы внезапным и неудержимым взлетам тимофеевской фантазии. В самом деле, нормальному человеку не просто нарушать то, что все окружающие называют законом. Начинаешь ощущать себя преступником. Но среди молодых историков действовали иные законы, и они не мешали Тимофееву безнаказанно творить чудеса.

Впрочем, вернемся в тот памятный вечер, чтобы поведать об еще одном событии, сыгравшем немаловажную роль в деяниях Тимофеева.