Сага о Вигдис и Вига-Льоте. Серебряный молот. Тигры моря: Введение в викингологию

После окончания службы они посадили Тору на лошадь, а сами ненадолго задержались на церковном дворике вместе с ярлом Свейном и Холмфрид. Ярл словом не обмолвился о том, что произошло. Но он положил руку на плечо Эльвира и посмотрел ему в глаза.

И пока они стояли так и разговаривали, к ним подошел священник. Он и Эльвир были серьезны, пожимая друг другу руки.

— Я надеюсь, что скоро ты начнешь с нами причащаться, — сказал Энунд.

— Дай мне время, — ответил Эльвир.

— Никто никогда не знает, каким временем он располагает, — сказал Энунд. — Ведь тебе скоро предстоит участвовать в сражении…

Эльвир не ответил.

И он был молчалив на обратном пути в Эгга.

— Сигрид, ты спишь?

— Да.

Эльвир потряс ее.

— Я не могу заснуть, — сказал он.

— И поэтому тебе нужно будить меня?

— Мне хочется поговорить с тобой!

— Тогда потряси меня посильнее, — пробормотала Сигрид, — если хочешь получить разумный ответ…

— Я хочу поговорить о том, что произошло сегодня в церкви, — сказал он. — Я не могу понять, что на меня нашло.

— А я и подавно не знаю…

На этот раз он растолкал ее всерьез.

— А может, спросить об этом Энунда? — предложила она.

— Я знаю, что он ответит. Он скажет, что Господь заставил меня сделать это. А потом скажет, чтобы я поскорее заключил мир с церковью.

— Ты всегда говорил, что веришь в богов, — сказала Сигрид, наконец-то проснувшись.

— Я уже не знаю, во что верю, — признался Эльвир. Пошарив рукой в темноте, он нашел кремень и зажег огонь.

— Надеюсь, мы не разбудим детей, — сказала Сигрид.

— Мне хочется пить, — заявил Эльвир. — Не можешь ли ты принести пива?

Сигрид вздохнула.

— Тебе мало того, что ты разбудил меня среди ночи! — сказал она.

— Не хочешь ли ты сказать, что я должен слоняться по двору со связкой ключей?

Сигрид улыбнулась, представив себе это; она встала и оделась, стуча зубами и дрожа от холода.

Выйдя наружу, она боязливо покосилась на могильные курганы и на глубокие тени между домами. И, услышав шорох возле стены амбара, вздрогнула, но тут же взяла себя в руки, решив, что это крыса.

Снова послышался шорох, что-то приближалось к ней… Ее рука потянулась к молоточку, висевшему у нее на шее, и она почувствовала себя спокойнее, дотронувшись до него. И она решила, что если Эльвир будет спать, когда она вернется, она выплеснет пиво ему в лицо.

Навстречу ей двигалась, покачиваясь, какая-то фигура; она попятилась назад, хотела закричать…

— И тогда я показал Лейву эту рыбу… — неразборчиво пробормотал тот, кто двигался ей навстречу.

— Да это же Хьяртан! — с облегчением произнесла Сигрид и засмеялась. — Не пора ли тебе спать? А то, смотри, замерзнешь!

— Тюра не пускает меня в постель, — сказал он, растерянно тараща на нее глаза. — Она говорит, что я слишком набрался…

Сигрид не знала, что с ним делать, а будить людей ей не хотелось.

— Ты можешь переночевать в хлеве, — сказала она, — там, по крайней мере, тепло.

И она помогла ему протиснуться в дверь хлева, а потом отправилась в кладовую за пивом.

Эльвир не спал, когда Сигрид вернулась; он сидел и ждал ее.

— Как ты добра, — сказал он и рассмеялся. — Ты принесла здоровенную кружку!

Сигрид выразила надежду, что одного раза будет достаточно.

Сидя на постели, они по очереди пили из кружки, при этом он растирал ей спину, помогая согреться.

— Значит, ты больше не веришь в богов? — наконец спросила она, видя, что он не собирается возвращаться к начатому разговору.

До этого он болтал и смеялся, но тут вдруг замолчал. Но потом не спеша произнес:

— Трудно выразить это, но боги ушли от меня. Они покинули меня вместе с порождаемыми ими силами, и в конце концов со мной произошло то же, что и с Торкелем: я не хочу никакого иного бога, кроме того, который сотворил все. И еще я думал о том всемогущем боге, о котором говорится в песнях о богах. И я был удивлен, как много знали о христианстве те, кто слагал песни…

— Но разве ты не боишься гнева богов? — с опаской произнесла Сигрид.

— Я не очень-то верю в то, что они могут причинить кому-то вред. Я не знаю, что такое гром, но мне трудно принять всерьез придурковатого молотобойца и все эти мрачные старинные изображения богов…

— Но ведь ты же жрец храма! — с возмущением произнесла Сигрид. — И ты как-то сказал, что изображения богов ничем не хуже изображений христианских святых…

— Тебе не следует прислушиваться ко всему, что я говорю!

Сигрид не ответила; у нее было такое ощущение, будто она идет по шатающемуся мостику.

— Говоря о том, что я верю в богов, — хохотнул он, не глядя на нее, — я пытался внушить это самому себе.

Немного помолчав, он повернулся к ней и торжественно произнес: