Сага об Эм, или постпубертатный анаморфоз (СИ)

— Ну что еще.

— Посмотри наверх.

— Оставь меня.

— Посмотри. Что это?

Маг запрокинул голову, увидел в небе розовые всполохи и так неожиданно вскочил на ноги, что Эм прикусила себе язык.

— Свенти! Свенти! Божественная Серафида сжалилась на нами! Это знак! Это знак! — закричал он предусмотрительным шепотом, широко улыбнулся и вскинул руки.

От резкого перепада его настроения Эми перекосило. С момента появления в этом мире девушку не покидало ощущение, что она играет роль в дурной нелепой пьесе, написанной сумасшедшим, и конца безобразию не видно. Мозг подкинул ей неожиданную параллель: вероятно, Геральт, общаясь с ней, испытывал нечто подобное. В особенности поначалу. «Нет, — возразила Эми самой себе. - Нет. Это было бы ужасно».

— Ты слышишь? — Дидо пощелкал пальцами перед ее лицом. — Я говорю, мы сразу после праздника отправимся в Анарес! Я переговорю с Блезом, он точно что-нибудь узнает! Потом сделаем тебе принадлежность и деформируем, скажем, в Олгана, его давно не видели, а меня сделаем… Хм…

— Дидо, очнись. Превращать меня в мужика и уродовать мою незабываемую лысину татуировкой мы не будем.

— Будем. Нет других вариантов.

— Надо просто получше подумать. Как насчет того, чтобы сбежать в другое королевство? Или у вас вонючий толстяк — самая популярная и вездесущая персона на всем белом свете?

— Оставим, — отмахнулся маг. Он уже все решил и не видел смысла в препирательствах. — Нам следует успеть до заката попасть в подходящее поселение, вот что сейчас важно.

— Зачем? Что значит подходящее?

— Для слияния требуется совпадение в структурах.

— Та-а-к, — протянула Эм, предчувствуя недоброе. — И как ваш праздник проходит?

— Мы собираемся на открытой местности, погружаемся в благость Божественной Серафиды и отдаемся ей. — Эм уткнулась лицом в ладони. Массовая оргия. Ну конечно. Вполне вписывается в данный вывернутый мир. — Тебе понравится, — добавил он без задней мысли.

— Нет! — вскрикнула девушка и подалась вперед от страшной боли в голове, пронзающей тысячами иголок.

— Ты — непроходимая мздяка, — посетовал Дидо и плавными движениями пальцев освободил Эм от страдания. — Не хочешь — не надо. Так даже лучше. Кто знает, как твое содержимое отреагирует на наше?

— Знаешь, по чему я сейчас скучаю? — спросила Эми, лежа на спине и прослеживая изменения цвета темнеющего неба.

— По Геральту, — пробурчал Дидо замогильным голосом.

— По еде. Никогда не обращала внимания, насколько это приятно — класть ее в рот, жевать, чувствовать вкус, глотать. Даже обычные блюда сейчас мне видятся настоящим деликатесом. Свежий теплый хлеб, похлебка, вареные яйца, молоко, овощи, жареная картошечка…

— Ты сейчас на каком языке говоришь? — Эми поняла, что для него эти слова — как для нее его слова, то есть набор звуков в произвольном порядке. — Аккуратнее. Ты знаешь, куда завела Поведа концентрация на поверхностных удовольствиях.

— Не надо меня с ним сравнивать. У меня с ним нет ничего общего.

— И все же, не забывай про умеренность. Во всем. Концентрироваться нужно на деле, на цели. Не брать и не употреблять ничего сверх того, что необходимо.

— Любишь ты нравоучать.

— А ты — мздячничать, — Дидо сел, поправил платье. — Сейчас начнется. Не визжи и не дергайся, сделай одолжение.

— Дидо, ты уверен? — спросила она в последний раз. — Это грязно и плохо.

— Грязно и плохо — так отзываться о чудесном даре Божественной Серафиды. Или сливаться пять раз на дню без причины.

Эм облокотилась о траву в ожидании, сама не зная, чего. Из земли повсеместно заструились невесомые хлопья, поднялись на уровень ее головы и растворились, превращаясь в плотный розовый туман. Девушка встала, провела пальцами по теплой мерцающей субстанции. В голове зашумело, тело окутала нега, стало спокойно и радостно.

— Пора, — обозначил Дидо и направился на поляну неподалеку, где уже собралась группа людей. Они делились друг с другом светлыми листьями, называемыми пилиегой, подбадривали, улыбались. Эми наблюдала за ними, ожидая пошлости и грязи, планируя отвернуться и уйти, но вместо этого увидела, с какой нежностью и вниманием они относятся друг к другу, и в груди у нее защемило от тоски. Пришлось признать, что в их плавных движениях и скромных взглядах нет ничего пошлого и гадкого. Незнакомая девушка, на вид не старше двадцати, обняла Дидо, как родного, и увлекла дальше, вглубь леса.