Сага об Ингваре Путешественнике. Текст, перевод, комментарий

Автор выстраивает этот фрагмент, используя, как и в других случаях, излюбленный им параллелизм. Образ окровавленного человека, вынесенного язычниками вместо знамени, ассоциируется с распятым Христом[266]. Язычники угрожают христианам, демонстрируя, что их – множество, и когда они победят, то же самое произойдет и с их врагом. Вдохновляющие слова епископа, призвавшего небольшой отряд Свейна использовать в этой ситуации последнее, что они могут, – подлинную веру в заступничество Божье, Его лик на стяге и молитвы, обращенные к Нему, – преображают скандинавских воинов. Языческому кровавому символу они противопоставляют образ распятого Христа и идут «без страха навстречу язычникам». Исход битвы, описанной в этом эпизоде Похода Свейна, в сравнении с другими сражениями гиперболизирован: Божья кара настигла врагов христиан – «ослепли язычники». Одного этого упоминания недостаточно автору. Он детализирует его, и читатель уже сам рисует картину обезумевших от страха, потерявших зрение людей, мечущихся, не видя пути, и тонущих в реке, проваливающихся в болото или спотыкающихся о корни деревьев в лесу. Но и этого автору мало: он завершает рассказ о сражении словами о том, что победа была одержана христианами над многотысячным войском неверных.

Совокупный анализ историй о военных победах, изложенных в рассказах о походах Ингвара и Свейна, позволяет составить четкое представление о врагах, против которых выступают герои саги. Это не обычный противник, с которым воины-скандинавы всегда умели сражаться. Это противник иного рода – духовный. Он многолик, и его трудно распознать. Он может обратиться чудовищем-великаном, но вера помогает угадать в нем дьявола, а молитва – отвратить его от христиан. Он может насылать язычников с дьявольским огнем, чтобы погубить защитников веры, но оружие, освященное епископом при отъезде из Руси, все равно оказывается сильнее. Он может угрожать подобием символа веры (образа распятого Христа), но вера в Господа и Его покровительство даже при несопоставимости противостоящих сил все равно приведут христиан к победе.

Позиция автора, отчетливо проявляющаяся в батальных сценах саги, заставляет вновь вернуться к вопросу о соотношении сюжетов об Ингваре и Свейне в составе текста и отметить ряд особенностей. 1. Хорошо заметная тенденциозность в переработке фольклорных сюжетов, входящих в Поход Ингвара, выглядит ослабленной в сопоставлении с единой идеологической направленностью эпизодов Похода Свейна. 2. Неустойчивость терминологии для обозначения противника в первом рассказе, когда «местные жители» становятся «язычниками», контрастирует с последовательным и единообразным отождествлением врага и язычника во втором. 3. Немаловажна и насыщенность текста терминологией. В Походе Ингвара слова «язычник» и «языческий» употреблены всего лишь пять раз, в то время как в Походе Свейна отмечено семнадцать случаев их использования. Все эти признаки свидетельствуют о том, что рассказ о походе Ингвара не включал такого количества «христианских» элементов и перерабатывался, вероятно, под давлением направленности рассказа о Свейне. Можно предположить, что рассказы о двух походах на каком-то этапе их бытования существовали как независимые друг от друга сказания и были соединены в одной саге потому, что они хорошо дополняли друг друга, а их содержание отвечало художественной задаче автора.

Этот материал позволяет сделать и более общий вывод. Сходство батальных сюжетов Похода Ингвара о хитроумных боевых приемах скандинавов с аналогичными рассказами в «Пряди об Эймунде» и «Саге о Харальде Суровом Правителе» дает основания полагать, что целый ряд дружинных устных сказаний, восходящих, очевидно, к первой половине XI в. (периоду наиболее интенсивных варяго-византийских контактов, а возможно, и к более раннему времени – X в.), был переосмыслен и переработан под влиянием христианской тенденции более позднего времени.

Зимовка в городах, лежащих на пути

Принцип дихотомического деления персонажей произведения по признаку веры – христиане и язычники – четко прослеживается и в тех двух эпизодах Похода Ингвара, в которых рассказывается о зимовках отряда в период плавания по реке в городах Цитополе, где правит Силькисив (И‑3), и Гелиополе, у его правителя Юльва (И‑5). Каждая из этих историй в отдельности производит впечатление вполне достоверного повествования, что стало основой для серьезных поисков исследователями исторических аналогов по крайней мере для второго из них в других источниках[267]. Однако при их сопоставлении рассказы о гостевых остановках отряда оказываются сходными: их композиционная структура следует единой модели, а мотивы, составляющие их, подобны.

Таблица 4

Структура рассказов о зимовках отряда Ингвара