Сага об Ингваре Путешественнике. Текст, перевод, комментарий

В «Саге об Ингваре», однако, присутствуют детали, которые указывают, что материал, распространявшийся в устной традиции, был тщательно адаптирован при включении его в сагу. Из письменных памятников известно, что византийцы тщательно оберегали тайну изготовления и применения своего оружия, и на протяжении многих веков им это удавалось. Мне неизвестны упоминания в источниках о том, что в XI в. оружие греков попадало в руки врагов, и тем более о том, что кто-либо еще, кроме самих византийцев, приводил его в действие. В саге же противниками Ингвара и его людей были викинги, располагавшие этим византийским оружием. «Викинги» в данном сюжете – это пейоративное определение речных разбойников, нападающих на судах, которые замаскированы под «плавающие» острова. В оппозиции «враг – друг» это является весьма примечательным моментом, который свидетельствует о том, что автор Похода Ингвара сознательно дистанцирует своих героев от тех викингов и разбойников, которые нападают на мирных путешественников, и подчеркивает тем самым, что поход, осуществленный главным героем его произведения, Ингваром, не следует рассматривать как викингский поход[261].

Однако оппозицией «враг – друг» автор саги не ограничивается и именует врагов, атаковавших Ингвара, не только викингами, но также язычниками. Это уже оппозиция по признаку веры, где враг – это язычник, противопоставленный христианину. Показательно и третье определение, данное автором противникам Ингвара, – «дьявольский народ», которое, как кажется, определяет разработку всего эпизода в сюжете. Язычники-викинги, пособники дьявола, применившие смертоносный огонь против Ингвара и его людей, – это враг, которого нельзя победить обычными способами. Самые невероятные хитрости предводителя отряда здесь бессильны: такого врага не возьмет никакое оружие. Бороться с ним возможно только с помощью Господа и теми средствами, которые он осеняет. Средства должны быть сопоставимы, и автор саги находит соответствующий поворот сюжета, согласно которому Ингвар, понеся потери, побеждает врага только тогда, когда из освященного перед отъездом трута его люди высекли огонь, от которого зажгли стрелы. Ингвар стрелял «освященным огнем и разбил тот дьявольский народ с помощью Господа, так что не осталось ничего, кроме пепла». Красивая и в то же время сбалансированная картина: божественный огонь против огня дьявольского. Греческий огонь, которым в действительности обладали византийцы-христиане, в саге преподносится как оружие язычников-викингов. Возможно, что после разделения церквей в 1054 г. православные византийцы не воспринимались в конце XII – начале XIII в. исландским клириком, автором саги, как истинные христиане. Сложно, однако, однозначно утверждать, что тем врагом, которого в «Саге об Ингваре» встретил отряд главного героя, были именно византийцы. Фрагмент, в котором описывается битва норманнов с обладателями греческого огня, практически лишен конкретизирующих деталей. Определение «викинги», употребленное по отношению к противникам Ингвара, мало что проясняет, поскольку ко времени создания произведения оно могло уже десемантизироваться и обозначать любого пирата, морского разбойника и т. п.[262] Термин «язычники», использованный по отношению к разбойникам, придает всей битве совсем другой смысл.

Несмотря на то что рассказ о победе в морском сражении против викингов (И‑8) явно основывался на устном сказании, он, как и история о победе над великаном (И‑7), не может быть поставлен в один ряд с другими эпизодами в серии повествований древнеисландских памятников о военных победах скандинавов, достигнутых ими благодаря их смекалке. Фольклорные рассказы, прославляющие личные качества предводителя, подверглись дальнейшей переработке под влиянием христианства. Успех сражения в них определяют уже не только умелость или удача лидера – качества, на которые, как мы знаем по многочисленным памятникам, традиционно уповали викинги в своих битвах. Победу в борьбе христиан против язычников может обеспечить вмешательство и поддержка Господа.

Истории о военных хитростях в Походе Ингвара имеют, таким образом, два пласта. Их общей основой явились рассказы, которые сформировались, вероятнее всего, в дружинной среде варягов в Византии и бытовали в устной форме. В составе дружинного фольклора они могли достигнуть Скандинавии и Исландии. Маловероятно, что они имели какой-либо религиозный контекст, о чем свидетельствует полное его отсутствие в военных рассказах, сохранившихся в «Пряди об Эймунде» и «Саге о Харальде Суровом Правителе» Снорри Стурлусона. Мы можем полагать, что второй пласт – переосмысление сюжетов в соответствии с христианским мировоззрением – появляется в этих эпизодах только при переработке материала в период создания «Саги об Ингваре» либо в устном бытовании незадолго до записи.