Сагарис. Путь к трону

Митридат взял с места в карьер несколько позже Ардабевриса, но он, похоже, не очень и спешил. Его конь был похож на жеребца Варгадака — такой же мощный широкогрудый полукровка, сын вольных степных просторов, — но изящные стройные ноги скакуна указывали на редкую прыть. Этого игреневого красавца присмотрел для Митридата на торжище сам Савмак. Он же его и объездил. К сожалению, конь оказался слишком мирным, его невозможно было заставить наносить увечья себе подобным, но этот недостаток (с точки зрения воина) с лихвой окупался невероятной способностью жеребца чувствовать малейшие движения ног наездника, которыми обычно управляли конём во время боя. Даже Савмак дивился этому — временами казалось, что игреневый понимает мысли Митридата и даже опережает его желания.

Алан увидел порхающую в воздухе металлическую рыбину чересчур поздно. Он даже не заметил, когда Митридат достал из ножен паразонион, а мощный кистевой бросок ему показался просто отвлекающим внимание жестом. Всё, что успел сделать сармат, так это подставить щит, жалобно задребезжавший, когда хорошо калёное широкое лезвие ножа вонзилось в него едва не по рукоять, пробив насквозь. На какое-то мгновение Ардабеврис потерял противника из виду — в это время Митридат, держась за ремни седла-потника, по-скифски сполз на лошадиный бок; этому приёму его научил Савмак. А когда опешивший сармат поторопился опустить щит, могучая рука понтийского царевича, обхватив за талию, смела его с крупа вороного скакуна.

Дальнейшее показалось Ардебаврису дурным сном: ловким движением обезоружив его, юноша поднял алана над головой и под восхищенный рёв зрителей сделал круг по гипподрому. Затем, подъехав к скамье, где сидел уже несколько повеселевший царь Перисад, он мощным броском вогнал полуобезумевшего от бессильной ярости и стыда Ардабевриса едва не по самые плечи в рыхлую по краям песчаную подсыпку ристалища. Алан потерял сознание, что и спасло его от новых душевных мук, в особенности когда полномочного посла союза сарматов выкапывали из земли, словно созревшую репу.

Отсалютовав мечом, Митридат поторопился к Савмаку, лежащему на толстой войлочной кошме неподалёку от коновязи, кстати, по соседству с Варгадаком. Но, приблизившись, широко улыбнулся и отвернул в сторону — похоже, в его помощи и участии юный скиф уже не нуждался. Над ним хлопотали две женщины; одна из них была Анея, а вторую, несмотря на её длинный плащ с капюшоном, скрывающим лицо, Митридат мог бы узнать по грациозной осанке на любом расстоянии: прекрасная Ксено, стоя на коленях, поила пришедшего в себя Савмака подогретым вином, с нескрываемой тревогой поглядывая на повязку, сквозь которую проступала кровь.

Мудро рассудив, что теперь не худо бы и перекусить, Митридат, приветственно помахав рукой беснующимся от восторга пантикапейцам, слез с коня, которого верный Гордий тут же укутал попоной, словно новорождённого младенца, снял шлем и неторопливо зашагал в ближайшую харчевню.

«О, Юпитер и все боги олимпийские! Неужели?!» — так шептал поражённый Авл Порций Туберон, когда богатырь-поединщик в персидских одеждах поверг Ардабевриса. Однако вовсе не блистательный финал кровавого игрища поразил римского агента до глубины души — Туберон узнал в сложенном словно Геркулес воине понтийского царевича. Будучи не в состоянии поверить в такую невероятную удачу, Авл Порций даже не осмелился подобраться к юноше поближе, боясь спугнуть до сих пор ускользавшую от него жертву.

— Это он, он, клянусь Анубисом и Гекатой! — шипел рядом, как змея, которой прищемили хвост, Оронт.

Перс был вне себя от обуревавшей его дикой злобы — ведь ему уже приходилось видеть этого юношу. И он его не узнал. Он, лучшая из лучших ищеек Понта! Аид и Тартар!!! Уязвлённый Оронт мысленно поклялся, что он лично отправит юного царевича к Харону. Представив, как под его ножом захрустят шейные позвонки Митридата, заместитель начальника следствия с такой силой сжал кулаки, что ногтями поранил кожу.

— Иди за ним, — приказал Туберон, не отрывающий взгляда от удаляющегося царевича. — И если ты его упустишь и в этот раз, я по капле выцежу всю твою кровь, а затем брошу в яму со змеями. Иди!

— Ну уж нет... — прорычал Оронт, облизывая кровоточащую ладонь. — Теперь уже точно — или я, или он...

Перс поторопился смешаться с толпой, оживлённо обсуждающей перипетии поединка.