Саги огненных птиц

Её не возмутило поведение служанки, лишь само утверждение. Ингрид никогда не знала сейды и не считала себя сейдконой. Ей было известно лишь то немногое, что требовалось от неё богам. Ингрид свела брови, качнула головой и, задумавшись, чуть не прослушала ответ Хлин.

– Так вот, моя просьба, наверное, покажется тебе глупой, но я хотела попросить тебя приворожить ко мне мужчину. Он богат, красив и смог бы избавить меня от многих трудностей. Я бы хотела быть такой же, как ты.

Ингрид в задумчивости обвела взглядом свои покои, пытаясь сообразить, что ответить служанке.

– Ты будешь говорить мне только правду? – наконец медленно произнесла она, обдумывая каждое слово.

– Да. – Хлин охотно кивнула.

– Расскажи мне, у тебя есть все ключи?

– Нет, – мигом ответила Хлин. – Ключи выдаёт старик Рун, он же Старый Лис, и тут же забирает, как только они становятся нам не нужны.

– Могла бы ты дать мне ключ от моих покоев, чтобы я выходила отсюда когда захочу, если я приворожу к тебе мужчину?

На этот раз Хлин помедлила с ответом.

– Нет, – нерешительно выдавила она, но тут же утвердительно затрясла головой, что-то придумав. – Но я могу оставить твою дверь открытой, если сегодня вечером принесу тебе ужин после обхода стражи или же во время их дозора… При них покажу, что дверь заперта, а потом незаметно открою её снова и уйду почти вместе с ними!

Голос её звучал возбуждённо, и Ингрид шикнула на служанку, чтобы та говорила тише.

– А что же ты, госпожа? Приворожишь ко мне мужчину?

– Да. – Ингрид на ходу выдумывала ворожбу. – Возьми сухую полынь и троллий цветок, смолоть их надобно будет в порошок, а после брось этот порошок ему в пиво или мёд. Но лучше в крепкое пиво. Так он не сразу почувствует горечь и всё выпьет. Я же в это время буду молиться богам, чтобы они обратили взгляд мужчины на тебя, – она приумолкла, а потом добавила: – Только порошка добавь немного, не перестарайся, иначе получишь отраву.

– Х-хорошо. – Глаза Хлин засияли.

– Что-то ещё?

– Нет, пожалуй.

– Молчи о нашем разговоре. – Лицо Ингрид стало жестоким.

Хлин послушно кивнула, испуганно потупившись, и, забрав грязную посуду, шмыгнула прочь из комнаты. Дверь за ней плотно закрылась, звякнул ключ в замочной скважине. Ингрид выдохнула и потёрла ладонью лоб. Теперь нужно было лишь дождаться ночи.

Весь день Ингрид томилась в ожидании, совершенно не зная, чем себя занять. Лучше бы конунг подарил ей ножичек и поленце, а не дорогие одежды и украшения. Она то заплетала, то расплетала себе множество косичек дрожащими от волнения пальцами. Пыталась петь, но голос подводил, срывался.

Настала ночь, солнце, утащенное Сияющей Гривой и Весёлым, закатилось за реку и лес, и в покоях стало темно, хоть глаз коли. Хлин постучала и вошла, занося ужин и кувшин со свежей водой. Она зажгла жировую лампу, и Ингрид увидела, что на её личике играет хитрая улыбка: видимо, незаметно подсыпать полынь и троллий цветок в пиво удалось. Хлин оставила дверь приоткрытой, так что было слышно шаги приближающихся стражников. Заметив копошащуюся в проходе служанку, они нисколько не удивились, но на всякий случай окликнули её. Хлин ответила им, старательно изображая спешку, и взяла в руки ключ.

Мужчины ушли. Было слышно, как поскрипывает под их ногами деревянная лестница. Хлин тепло попрощалась, теперь уже совершенно не робея перед девой, названной тролльей принцессой, и вышла. Замок медленно щёлкнул дважды, и дверь осталась открыта.

Ингрид облегчённо выдохнула. Она поела без явной охоты. Ела она теперь совсем немного и каждый раз, оставляя едва тронутую пищу на тарелке, качала головой – негоже было выбрасывать так много.

Снизу вновь раздавалась громкая речь, друг с другом спорили и переругивались мужские голоса. Ингрид легла на кровать без сна, решив спуститься тогда, когда внизу настанет полная тишина. Она прислушалась.

Конунг окинул взглядом собравшихся. Ситка стоял рядом с ним, чуть позади, будто стараясь слиться с тенью. Агни, старейшины и Старый Лис сидели за столом, и старика ключника почти не было видно за широкими плечами ярла. Напротив них расположились Тила и Хьялмар – вдова Лейва и её брат. Тилу позвали скорее из уважения к ней и её мужу, и никто не ожидал от заплаканной и потерянной вдовы какого-то участия, зато брат её Хьялмар заинтересованно смотрел в рот каждому говорившему и не медлил с тем, чтобы изложить и свою думу тоже. Ольгир позвал и нескольких глав богатых семейств – они были верными подданными для Арна Крестителя, а на его сына поглядывали с недоверием, не ведая, что от него ожидать. Были тут и Рыжебородый с братом Вигго – Ольгир доверил бы им и свою жизнь. Агни также настоял на том, чтобы служки позвали епископа, но тот опаздывал либо вовсе не посчитал нужным присутствовать.

Ольгир по своей воле никогда прежде не приходил на советы, лишь на тинги. Быть может, только в детстве, когда ему было не больше десяти зим, но и то он запамятовал. Шутка ли это воронов Одноглазого Странника, но Ольгир будто бы вовсе ничего не помнил о своём детстве, только лик матери и её яростную любовь.