Саймон и программа Homo sapiens

Я добираюсь домой, и все, чего мне хочется, — бродить по улицам. Куда глаза глядят. Но правила таковы, что я даже выгулять свою чертову собаку не могу. Мне неспокойно и грустно.

Ненавижу, когда Лиа на меня злится. Ненавижу. Причем случается это довольно часто, потому что в общении с ней всегда есть какой-то скрытый эмоциональный подтекст, и я его вечно не улавливаю. Но сейчас все как-то иначе, чем обычно. Хуже. Она огрызалась на каждое мое слово.

А еще я впервые видел, чтоб она плакала.

Я ужинаю «Орео» и тостами с сыром, потому что родители еще на работе, а Нора снова не дома, и остаток вечера провожу, уставившись на вентилятор под потолком. Сил делать домашку совсем нет. Да и все равно ее никто с меня не спросит, потому что завтра — выступление. Я слушаю музыку, мне скучно, тревожно и, если честно, жутко уныло.

Около девяти вечера ко мне заходят родители: они хотят поговорить. А я-то думал, что хуже день уже не станет.

— Я присяду? — спрашивает мама, уже нависнув над кроватью.

Я пожимаю плечами, и она садится рядом, а папа берет себе стул.

Я кладу руки за голову и вздыхаю.

— Дайте-ка угадаю. Не напивайся.

— Ну, в общем-то да, — кивает папа, — не напивайся.

— Все понял.

Они переглядываются. Папа прочищает горло.

— Я должен извиниться перед тобой, сынок.

Я удивленно смотрю на него.

— Помнишь, ты говорил в пятницу. О шутках про геев.

— Да я не серьезно, — отвечаю я. — Все в порядке.

— Нет, — возражает папа. — Совсем не в порядке.

Я пожимаю плечами.

— Что ж, я просто хочу сказать — на тот случай, если это перестало быть очевидным. Я люблю тебя. Очень люблю. Несмотря ни на что. Наверное, круто иметь такого классного папу, правда?

— Кхем, — кашляет мама.

— Прошу прощения. Таких классных родителей. Хардкорных и безбашенных родителей-хипстеров.

— Очень круто, — соглашаюсь я.

— Но ты нас одергивай, ладно? По крайней мере меня. — Он потирает подбородок. — Знаю, из-за меня тебе было непросто признаться, что ты гей. Но мы тобой гордимся, сынок. Ты очень храбрый.

— Спасибо. — Я приподнимаюсь на кровати, приваливаясь спиной к стене. Наверное, сейчас мама взъерошит мне волосы, а папа скажет «спокойной ночи, сынок» и «не засиживайся».

Но они не двигаются с места. И я говорю:

— Ну, если честно, я понимал, что ты шутишь. Я не потому не хотел признаваться.

Родители переглядываются.

— А можно спросить почему? — интересуется мама.

— Нет какой-то конкретной причины, — говорю я. — Я просто не хотел это обсуждать. Знал, что все раздуют из этого целое дело или типа того…

— И как — раздули? — уточняет мама.

— Ну да.

— Извини. Это мы, что ли, раздули?

— О боже, ты серьезно? Да вы из чего хочешь его раздуете!

— Правда? — удивляется мама.

— Вот я начал пить кофе. Вот стал бриться. Вот у меня появилась девушка.

— Но это и правда волнующе.

— Ну не настолько. Как будто… даже не знаю. Вы как будто просто одержимы всем, что я делаю. Такое ощущение, что я даже носки не могу переодеть без ваших замечаний на этот счет.

— А, — вклинивается папа, — то есть ты хочешь сказать, что мы твои сталкеры?

— Да, — киваю я.

Мама смеется.

— Видишь ли, у тебя пока нет детей, поэтому ты нас не понимаешь. Но представь, что у тебя есть малыш, и со временем он начинает делать разные вещи. Раньше каждое крошечное изменение в тебе происходило на моих глазах, и это было так удивительно. — Она грустно улыбается. — А теперь я все пропускаю, и с этим тяжело смириться.

— Но мне семнадцать. Разве я не должен меняться?

— Конечно, должен. И я рада. Это самый волнующий период в жизни, — говорит она, стискивая мою ногу. — Просто мне хотелось бы по-прежнему оставаться в курсе.

Понятия не имею, что тут сказать.

— Вы трое уже такие взрослые, — продолжает мама. — И такие разные. Вы и маленькими не были похожи. Элис была бесстрашной, Нора — самодостаточной, а ты просто обожал быть в центре внимания. Серьезно, все говорили, что ты вылитый отец.

Папа ухмыляется, а я теряю дар речи. Никогда не думал о себе в таком ключе.

— Я помню, как впервые взяла тебя на руки. Твой маленький ротик. Ты тут же накинулся на мою грудь.

— Мам.

— Ох, это был невероятный момент. А папа принес в палату твою сестру, и она повторяла: «Нет, малыш!», — смеется мама. — Я не могла от тебя глаз отвести. Поверить не могла, что у нас появился мальчик. Мы привыкли быть родителями девочки, а теперь нас ждал совсем новый опыт.

— Простите, что мальчик из меня не особо вышел, — говорю я.

Папа разворачивается ко мне вместе со стулом.

— Ты что, шутишь?

— Типа того.

— Ты отличный парень, — говорит он. — Ты как ниндзя.

— Ну спасибо.

— Всегда пожалуйста!

Внизу хлопает входная дверь, а потом раздается стук собачьих когтей по деревянному полу.

Нора вернулась домой.

— Слушай, — говорит мама, снова касаясь моей ноги. — Я не хочу вмешиваться в твою жизнь, но, может, ты бы хоть иногда нас баловал? Рассказывай немного о своей жизни, а мы постараемся не надоедать.

— Справедливо, — соглашаюсь я.

— Отлично, — говорит она. И они снова переглядываются. — Ладно. Мы хотим тебе еще кое-что сказать.

— Поделитесь очередной неловкой историей о моем грудном вскармливании?