Сайны Флорауны и Дневник Снов

– Цветовой круг! – подсказал Амуле. – Тут всё просто. Каждому диапазону длин волн соответствует конкретный цвет, базовая физика, девятый класс… Ой, – Амуле прикрыл рот рукой, он вспомнил, что последние годы школы Нико пришлось пропустить из-за … работы? Раньше он об этом не задумывался, а теперь всё встало на свои места. Значит, никакой он не «туповатый», а просто, как всегда, просто… Обстоятельства! Амуле немного смутился, но продолжил объяснение: – Значит, каждый охотник, желает,… Мы добираемся до фиолетового, и он переходит в розоватый, затем в красный. Никаких подозрений, всё, кажется, в порядке.

– Угу, – Нико сидел, угрюмо цедя бирюзовую жидкость, богатую на антиоксиданты.

– …Но, какое-то время спустя, проходят тысячи лет, и… Человек обнаружил невидимое для глаза инфракрасное и ультрафиолетовое излучение. Оба обладают, к тому же, очень интересными и даже полезными свойствами. Говорят, без них была бы невозможна жизнь, – Амуле царапал ногтём пространство между фиолетовым и розовым оттенками.

– Иии…

– И куда ты их впихнёшь в этом самом круге, в котором всё, казалось бы, так логично и завершено?

Амуле старался объяснять как можно понятнее, на чистом листке он начертил ещё один круг, разделил пунктиром пополам. Одну часть закрасил в привычные яркие цвета радуги, а на другой половине по краям обозначил пастелью ультрафиолет и ИК, оставив между ними пустоту. Вырезав этот круг и сложив по линии пополам, он сделал разрез от центра к периметру с одной стороны и ловко на пальцах завернул половинки в 2 конуса, чтобы совместить красный цвет с фиолетовым, а пастельный ультрафиолет с инфракрасным диапазоном.

– А это неожиданное решение, но причём тут пурпуреон? – Нико почесал шею и затылок.

– А притом! Вот видишь, между ультрафиолетом и ИК у нас пустота. Ты действительно думаешь, что тут ничего нет? – спросил Амуле, а Нико пожал плечами. – Конечно, без всяких сомнений, тут прячутся инфражелтый и ультразелёный спектры, и остальные, – Амуле продолжил раскрашивать пастелью сегменты. – Вот только боюсь, этими двумя конусами наш мир не ограничится.

– Что ты имеешь в виду?

Амуле развернул обратно бумажку с двумя радугами-конусами.

– Представь себе, что пунктирная линия, разделяющая наши видимые и невидимые цветовые диапазоны – это какое-то новое измерение, предположим N. В обычном, X-Y-Z, существует эта жизнь в привычных оттенках, а в том невидимом диапазоне, что за гранью? Сплошная тайна. По крайней мере, для людей. А если этих неизведанных измерений не одно или два, а тысячи, миллионы, или даже бесконечность?

Амуле скомкал рисунок и подошел к большой картине над диваном, той что до этого момента казалась лишь скромным гиперреалистичным облачком в стиле кибер-панк. Нико осмотрел её свежим взглядом и обомлел. Из точки, что в центре композиции, обозначенной нулём, исходило множество линий, по периметру холста они были помечены латинскими буквами. Серое облако неопределённой формы расположилось также посреди полотна, а лучи делили его на сегменты-конусы, что только что расписывал Амуле на обычном листике. Всё было чётко прорисовано, а скорее, напечатано в объёме. Один исходящий из центра конус был закрашен яркими цветами, другой пастельными. Где-то с краю прятались ещё два: один отдавал перламутром, другой переливался и светился подобно кристаллу. Остальные обозначены лишь оттенками слабо-серого. Амуле щелкнул тумблером, что за рамой, и картина засветилась 3-D лучами, пронзающими серое облако. Смеркалось. Нико отошел на пару шагов назад от легкого мандража, а может, чтобы было лучше видно все эти «неизведанные излучения».

– Это просто макет. Вон тут твой пурпуреоновый спектр, – Амуле вонзил резную костяную указку26 в перламутровый сегмент фиолетового оттенка. – Диапазон, параллельный ультрафиолету, очень мягкий и очень сильный, ничтожно мало изучен, даже нами. Конечно, совершенно невидим для обычного человека.

– Значит, Она тоже необычная… – прошептал Нико, снова вспомнив, как иногда Эйя называла оттенок его кожи Purple Sage, ссылаясь на палитру Pantone. Тогда он думал, что это приобретённая особенность каждого дизайнера, уметь хорошо различать оттенки, или же её очередная придурь, но внезапно всё перевернулось, встав на свои места.

– Хах, конечно, подобное притягивает подобное, а ты как думал? Всё видит, всё замечает, одним словом чувствует, впитывает твои лучи, а в крови её уже вырабатывается метаболит, переходит в различные формы, а далее прямиком в мозг, Иии…

– И что, что дальше с этим… метаболитом? – Нико с усердием кусал заусенец на безымянном пальце, сосредоточившись на диаграмме, лучи искрились, серая дымка облака медленно пульсировала. Внезапно он почувствовал себя школьником в обсерватории, которому удалось познать ничтожную частичку тайны мироздания.