Сайт писателя в постгутенберговскую эпоху: аналог творческой мастерской

Петр Киле выступает не только как поэт, прозаик, драматург, эстет, но и как публицист, и позиция его не может не вызывать уважения, несмотря на все странности и несогласие с автором по ряду вопросов и убеждениям. Вот здесь он действительно выступает как одинокий рыцарь, пытающийся рассеять тьму невежества, которая хлынула на людей из «зомбоящика» и прочих СМИ. Казалось бы, зачем относиться серьезно к мистическим фильмам по ТВ3, где «эксперты» – шаманы, маги и прочие? Но они не просто переписывают, но выдумывают историю, и на какие-то неокрепшие умы это может воздействовать. Человек, осознающий истинную ценность этих фильмов, просто и не подходит к телевизору. Петр Киле берет на себя труд разобрать по полочкам нелепости, подтасовки, измышления создателей «откровений» (раздел «Приложения», блок «Критика. Отзывы и комментарии», статьи «Тайные знаки», «История России в кривом зеркале магии»). Поскольку Россия воплощает для него Ренессанс, ее судьба вызывает у него искреннюю боль и заботу, хотя многие его взгляды одиозны, и разделить их может не каждый. Принадлежность нанайскому этносу обусловила его истовый советизм, ленинизм и сталинизм. Понятно, что все негативное, связанное с революцией, затронуло и малые народы, но в сознании тех, чья молодость пришлась на 1950-е –1970-е годы, остались и достижения советской власти: письменность, возможность учиться, получить образование, работу, жилье в Ленинграде – прикоснуться ко всем достижениям мировой культуры независимо от наличия денег и связей. Для нанайского ребенка в современной России путь, совершенный П. Киле, может быть невозможен. А безразличие и негатив, сменившие официально поощряемую заботу о культуре малых народов были восприняты им как общая антирусская политика РФ, как геноцид русского народа в целом (в который, по мнению П. Киле входят прочие этносы России).

Здесь мы рассмотрим только не собственно художественную составляющую сайта: разделы «Города мира…» и «Приложения».

Петр Киле – писатель, судя по всему никогда не бывавший за границей (как и Пушкин, Булгаков, с Мастером которого он себя отождествляет). Помимо Петербурга, Москвы и родных мест (сельских), остальную Россию он видел из окна поезда до Хабаровска, что с одной стороны, позволило ему говорить о том, что он ее видел всю, знает и любит, а с другой – не вызвало потребности посещать какие-то российские места специально. Очень любопытен его рассказ о восприятии «Евгения Онегина» (к вопросу адаптации русской классики на инонациональной почве): «деревню, где скучал Евгений», он представлял как свое родное село, и Пушкин органично входил в его сознание. Вместе с тем Петр Киле обладает замечательной особенностью, свойственной многим поэтам и писателям ХХ века, воспринимать город как текст, «читать» город, гуляя. «Я слишком много часов, дней, лет провел тэт-а-тэт с городом, чтобы он не вошел в мое творчество, наполнив его устремлениями, породившими его, ныне осознанными как ренессансные» ^[20]. Это порождает не только странные встречи в Петербурге как основные сюжетные ситуации его прозы, но и внимание к описаниям городов, где он «не будет никогда», но в которых сосредоточена мировая культура. И тем примечательнее, что он не отделяет их от описания сложных природных объектов: Севилья – Облака – Цветы Эллады – Озеро Байкал – Париж. Площадь Согласия – Брюссель – Река Амазонка – Путешествие в Нью-Йорк… и т.д., – так выглядит содержание раздела, вплоть до снимков планеты из космоса. Здесь опять же всеобъемлющий взгляд. Наше время позволяет увидеть весь мир, не отходя от монитора, новая версия «сентиментального путешествия» в пределах одной комнаты. Эта «всемирность» отразится и в художественных текстах Киле постсоветского периода, герои которых покинут Санкт-Петербург.

Похожее содержание и у следующего блока раздела – «Дневник Li.ru», где собрано «всё самое занимательное из Дневников LiveInternet – цитаты, сообщения», но с большим вниманием к деталям, а помимо пространств как объекты внимания фигурируют также картины и люди. Это своеобразная мозаика мира, виртуальная коллекция музеев. Петр Киле показывает, что советское «хочу все знать» должно быть писательской установкой, нормой. Искусство синкретично для творческой личности, все феномены мира плавно перетекают друг в друга.

Два других блока – «Дневник писателя» и «Дневник дерзаний и тревог» заслуживают самостоятельного исследования, как феномен творческой рефлексии.