Сахар

– Да чёрт с ним! Инга, – я схватил её двумя руками за плечи, – слышишь? Посмотри на меня. Я тебе никогда не стану врать. Ты мне нравишься. Очень. Обещаю быть всегда рядом и помогать справляться с любым происходящим дерьмом. Но перед этим обещанием, я обещаю ещё кое-что: убью этого ублюдка нахрен. В этом городе слишком тесно даже для двух людей моей типажа.

– Лёня… – открыла рот Кемерова, нежно поглаживая мою короткую стрижку.

Мои очки окончательно запотели от перепада температур. Последние миллиметры между нами убила искра вспышки между нами, наши губы жадно слились в долгожданном поцелуе.

Это был жадный, настоящий поцелуй, без единого намёка на приличие и моральные ценности. Я схватил двумя руками Ингу за упругую и в меру объёмную задницу, с большим удовольствием сжал её, наслаждаясь процессом.

Затем одной рукой стал пробираться выше по её телу, мысленно уже трогая за шикарную правую грудь второго размера, но…

Всё уничтожил один ужасный звук открывающейся входной двери.

– Добрый вечерок, молодёжь! Внученька… Ты дома? – по квартире донёсся знакомый сладкий голос и на кухню вошёл Герман Петрович.

Мы моментально отцепились друг от друга, и Кемерова пошла встречать родственника.

– Привет, дедуль, – Инга тепло обняла его. – Думаю, что тебе не стоит представлять нашего гостя, – в довольном тоне произнесла она.

А я сразу всё понял. Вот прям сразу. Ещё от этих разговоров про кафедру деда… Да даже раньше, когда постоянно наблюдал Ингу около кабинета Германа Петровича.

Это конец. Конец всему хорошему.

– Рад тебя видеть, товарищ Рекрутов! Вижу, Лазарь, вы с Ингой подружились… И это ведь так чудесно… Сейчас я переоденусь и… Давайте продолжим отмечать этот прекрасный вечер! Пять минут, товарищи! Пять минут, пять минут… – от счастья чуть ли не запел дедушка Инги.

Да это вообще конец всему.

Выражение лица Инги изменилось настолько сильно, что это трудно передать словами. Передо мной стояла уже совершенно другая девушка, поникшая и обманутая, расстроенная и готовая убивать. Она была также прекрасна и желанна, но её выжигающий взгляд свидетельствовал о всей той боли обмана, который она пережила и переживает до сих пор.

– ЧТО? Лазарь? – тихонько, чуть ли не шепотом спросила она.

– Инга, пожалуйста, давай без краткосрочных выводов… – я попытался взять ситуацию под свой контроль, жестикулируя дрожащей правой рукой.

– ЛАЗАРЬ!? – чуть громче повторила она.

– Я прошу тебя… – я снял свои очки и дважды моргнул, пытаясь вернуть зрению эластичность.

– ЛАЗАРЬ РЕКРУТОВ!?

– Инга! Инга, пожалуйста, выслушай меня…

– Точно… Лазарь. Это всё время был ты… Лазарь Рекрутов, – она говорила медленно.

– Инга, я могу объяснить весь этот клубок с бредом… Инга-Инга… Понимаешь, это всё глупая история… Изначально она была настолько простой, что автоматом превратилась в такую сложную…

– Да я слушать тебя не желаю… – ещё громче и чуть быстрее.

Моё сердце ушло в холодные пятки ног от того, что я заплёл такой клубок неоднозначных ситуаций. Мне было предельно стыдно и агонически противно, что я начал этот незатейливый сюжет с несуществующим хорошим парнем Леонидом.

– Да ты мне понравилась! Инга! Да может быть… Может быть, я полюбил тебя! – за эти слова и дальнейший ход речи я уже не отвечал. – Вот и всё. Поэтому я и наврал тебе, придумал всё из ничего. Дерьмо. Я просто-навсего хотел тебе понравиться, начать всё с неисписанного ежедневника. Как оно и бывает во всех хороших сериалах… Помнишь же…?

– Я… Ты… А не пойти бы тебе… Не пойти ли тебе… К чёрту? – вторичные слёзы дали старт новой главы нашего романа.

Она несколько раз похлопала накрашенными для такого торжественного случая ресницами, лёгким движением развернулась и уверенными краткими шагами двинулась к двери. Но я успел схватить её за руку.

– Не смей трогать меня! – тревожно завопила Кемерова.

– Да пойми ты! Послушай, – в ответ закричал я. – Я заврался… Я прощу прощения…

– Да ты всего лишь безвольный кусок лживого… Дерьма, – мощным рывком она вырвалась. – И вся твоя жизнь далеко не приторный сыпучий САХАР, а жидкое вонючее ДЕРЬМО.

– Да. Да, я согласен. Меня зовут Рекрутов Лазарь и я ….

– Ты? Да ты вылитый он, – и я понял, что речь снова идёт о месье Филиппе, – И ты также пытаешься прикрываться бронёй сарказма и своей однотипной серьёзной гримасой… Твоё бесцельное существование порочит даже этот дрянной сарайчик, – Инга моментом накинула на себя куртку, обула кроссовки и захлопнула входную дверь с такой силой, что ударная волна хлынула прямиком к моему раскалённому мозгу, закипевшему от двойного фиаско.

Наверняка, многие люди заслуживают второго шанса на искупление своего греха, но, видимо, я не входил в этот список счастливчиков.

Одинокая, родная мне свеча на кухне продолжала гореть, словно символизируя какой-то очередной очевидный постулат жизни. Да, грёбанный сахар бьёт в голову моментом, но последствия ужасны и необратимы ещё долгое время.

Минутное состояние балконной эйфории угасло так быстро, перерастая в жгучую боль одиночества молодого преподавателя.