Сахар на обветренных губах (СИ)

— А это сюрприз. На десерт. Раньше времени не открывай. Я за чаем.

Костя снова исчез внутри квартиры, а я, закусив нижнюю губу, смотрела на салфетку, желая хотя бы подглядеть, что там под ней. Любопытство было сильным, но не сильнее меня. Поэтому к салфетке я так и не притронулась, а затем и вовсе сделала вид, что не замечаю тарелку с таинственным содержимым.

Ну, разве что глубоко внутри себя надеялась на то, салфетку сдует ветром, заглянувшим к нам на балкон.

Костя принёс чай, и мы сели за стол. Подцепили вилками по кружочку колбасы и с наслаждением умяли их со свежим хлебом.

— Ну, как? — поинтересовался Костя.

— Очень вкусно! — ответила я с набитым ртом. — Мы будто в походе. Ещё эти стульчики под нами… — усмехнулась, коснувшись складного стульчика подо мной.

— Была когда-нибудь в походе?

— Маленькая. С папой. Помню только, что обожгла рот и руки печеной картошкой из костра. Даже фотография где-то у мамы есть, где я вся чумазая, будто в уголь упала.

— А я только студентом в походы ходил. Но, в принципе, после печеной картошки выглядел так же.

— Но, правда, странная штука — внутри сырая, снаружи уже уголь. А взрослым нравится.

— Романтика, — повёл Костя плечами. Запил бутерброд сладким чаем и посмотрел прямо на меня. В его светлых глазах читалась, как серьёзность, так и расслабленность. — Рассказывай, какие планы? Что придумала?

— Хм, — с моих губ сорвалась усмешка. Я тоже отпила немного чая и обтерла руки салфеткой, которую затем начала мять в своих руках. — Честно говоря, даже не верится, что я могу строить планы. Хотя, я раньше даже близко не могла предположить, что буду обращаться к тебе на «ты» и просто по имени. Думала, буду краснеть и заикаться каждый раз. А потом забиваться в угол стыда и позора.

— И это говорит мне девушка, которая по утрам уже по-хозяйски двигает меня с место на место.

— Всего два раза-то было! — возмутилась я нарочито. Главное, не вспоминать, как после этого горели ладони.

Те два раза вышли как-то сами собой. Костя, как обычно утром, стоял у плиты сонной амёбой и варил нам кофе. А мне нужно было добраться до сковороды — первый раз, и второй — до тарелок. Вместо того, чтобы пританцовывать вокруг него и ждать, когда он отойдёт сам, я просто пару раз сдвинула его чуть в сторону, обхватив ладонями обнаженные плечи.

Правда, я была уверена, что он оба раза ничего не понял, так как смотрел на меня всё так же сонно и лениво моргая.

— Но было же. Чувствуешь себя, как дома. Кстати, что придумала с новым жильём? Или вернёшься в квартиру к сестре и маме?

— Они, кстати, только сегодня вернулись в эту квартиру. Печать с неё сняли ещё до первого суда, но мать отчима настояла на том, что за ней нужно ухаживать, пока её сынка не оправдают. А сегодня после приговора она выгнала из своей квартиры и маму, и Катю. Катя мне в девять вечера звонила с маминого телефона, говорила, что у них там генеральная уборка. А я… — я снова и снова складывала салфетку пополам. — Я думала о том, чтобы вернуться в свою комнату и жить в квартире так, будто мы в коммуналке. Но понимаю, что теперь находится рядом с мамой не смогу. Её слова, показания в суде… Я не хочу находится рядом с таким человеком. Меня буквально передёргивает от мысли, что мы будем сталкиваться в одной кухне, в коридоре, делить холодильник… Не хочу. Так что я присмотрела для себя маленькую квартирку-студию. Завтра созвонюсь с хозяйкой и поеду смотреть. Если понравится, сразу въеду. Недалеко от работы и Катиной школы. И вторую работу я тоже присмотрела, кстати. По утрам я же теперь свободная, в универ ходить не нужно ближайший год. Так что теперь у меня две работы и своя маленькая жилплощадь. Хоть и съёмная, но своя.

— Взрослая жизнь, получается, — как-то невесело усмехнулся Костя, а в глазах его отразилось что-то, напоминающую тоску или даже разочарование. — На новоселье-то пригласишь?

— Конечно. Тебя я не могу не пригласить. Ты всего за месяц сделал для меня столько, сколько для меня за всю жизнь не сделал никто. Поэтому на маленький тортик в свою маленькую квартиру я приглашу тебя первым.

— Если бы не твоё желание и решимость бороться за себя по-настоящему, то я бы не сделал ничего. Да и, по сути, я ничего и не сделал. Ты со всем справилась сама. Стоило только перестать молчать, и дело сдвинулось с мертвой точки. Только и всего.

— Говорить не так-то просто, как кажется. Особенно непросто говорить о том, что годами считала постыдным и грязным. В любом случае, без твоей поддержки я бы не вывезла этого всего.

— Кстати, я и моя поддержка круглосуточно здесь. Можешь остаться в комнате. Делим кухню и холодильник мы отменно.

— Нет, — хохотнула я и положила сложенную многократно салфетку на стол. Уперлась локтем в коленку и подперла щеку ладонью, посмотрев на Костю. — Я хочу попробовать сама. Ну, знаешь, как настоящая взрослая.

— Серьёзное заявление, — с уважением закивал Костя. Подался вперед и придвинул ко мне тарелку, накрытую салфеткой. — По такому случаю был бы уместнее тортик, но я старый дурак.

— Можно? — кивнула я на тарелку.

— Конечно. Открывай.