Сахар со стеклом

– Поздравляю, – выдавил тихо сквозь зубы и прикоснулся губами к её бледной щеке, по которой тут же разлился румянец.

– Спасибо, – выдохнула бестолочь.

Отец подал ей руку, помогая спуститься по ступеням. Сейчас я даже ему был готов откусить голову за то, что в его руке лежали её нежные пальцы. Чёрт! Может, к чёрту этот выпускной со всей его мутотенью. Лучше сразу к Демьяну. Жаль, аукцион будет в два часа ночи.

Но пацаны уговорили меня остаться. Зря что ли столько лет вместе. Теперь все гости и виновники торжества перешли в украшенный спортзал. Настало время ответного слова выпускников.

Половина зала была заставлена небольшими столиками для фуршета, половину освободили для выступления выпускников. Мы стали на свои места для исполнения вальса. Ещё одна беда, которая мне и даром не всралась.

Торжественные аккорды какой-то зарубежной современной мелодии оповестили о том, что пора было выходить на свои позиции на танцполе. Я заложил руки за спину и пошёл навстречу Ирке, как учила хореограф. Краем глаза выцепил, как Макс аккуратно кладёт руку на талию бестолочи и притягивает её к себе. Он предупреждён, чтобы держал руки при себе, но мне один хрен становится дерьмово.

Раз-два-три… Мы двигались по залу в парах. Ирка дважды наступила на подол платья, но мне было плевать. Пусть хоть свалится и ноги задерёт. Я ловил глазами бестолочь. Она полностью ведома Ларинцевым, подчиняется каждому движению, в которых он инициатор. Так должно быть в танце. У неё с ним всё правильно.

– Лёш… – услышал Иркин шёпот. – Сейчас поворот, который ты всегда забываешь.

Я его не забываю. Просто сейчас мы будем меняться парами.

Делаю две пары шагов. Поворот. И вот рука Фоминой оказывается в моей. Прохладные пальцы и взгляд в пол. И манящий до скрежета зубов аромат.

Я обнял её тонкую талию и прижал девушку к себе. Ближе, чем требовал вальс. Не сдержался, не смог. Бестолочь удивлённо вскинула глаза и наткнулась на мой взгляд. Я посмотрел открыто, а потом сделаю шаг на неё.

Со мной, девочка, ты пойдёшь так же послушно.

Несколько шагов, поворот, снова шаги, снова поворот. Чувствую, как у мелкой напрягается спина в ожидании поддержки. Она нервничает.

– И! – тихо прошептал ей на ухо, крепко обхватил тонкую талию обеими ладонями и поднял девчонку вверх. Выше, чем обычно на репетициях. Поймал мимолётный испуг в глаза, и тут же поставил её снова на пол, провернул под рукой и отпустил к Максу.

Хотя не хотел. Чёрт! Кто бы знал, как я не хотел её отпускать!

Вальс закончился, а потом и вся торжественная часть. И началась фуршетная. Тупая тамада, попутавшая нас с выпускниками из началки, дебильные конкурсы со стульями и прочей ерундой. Потом, наверное, ей кто-то нашептал, и такая хрень прекратилась. Уже пошло повеселее. Да и мы, благодаря Ромычу, тоже повеселели.

Потом объявили медляк. Должанов позвал Кристинку из параллельного, завлекая своей фирменной улыбочкой чеширского котяры. Попалась птичка, повелась. Теперь некоторые элементы твоей одежды найдут в каком-нибудь из кабинетов после каникул.

Ирка куда-то испарилась, а я был и не против. И тут мой взгляд выцепил у противоположной стены бестолочь, к которой клеился Сомик Юрка – недопижон из «В-3» группы. Она так-то не особо хотела идти с ним танцевать, но вот улыбнулась и вложила свою руку в его, сто пудов, потненькую ладошку.

Всё. Кранты. На этом моё самообладание треснуло по швам и расползлось.

– Эй, упырь, подвинься, – через пару секунд я уже оттеснил чудилу.

Сперва он как гусь хохлатый на меня посмотрел, а потом сразу стух и спешно удалился.

Я взял бестолочь за руку и снова прижал к себе, позволив себе вдохнуть её запах так глубоко, что под рёбрами закололо. Я не видел её глаз, но услышал вздох удивления. Свет в зале приглушили, оставив лишь нижнее фиолетовое свечение. Медленная зарубежная песня лилась из динамиков, заставляя парочки теснее прижиматься друг к другу.

– Лёш, – тихо прошелестела бестолочь.

Вот зачем? Я не хотел сейчас говорить. Если я произнесу что-то вслух, с этим нужно будет что-то делать. А я не хотел.

– Помолчи.

Я положил подбородок ей на макушку и прикрыл глаза, слышал, как быстро и рвано она дышит. Мне нужно было просто ещё хоть полминуты.

Тело горело от её близости, а в голове бил набат. Нельзя! Нельзя её ломать. Я погряз в дерьме, что самому иногда противно. Деньги отца и отсутствие материнского воспитания сделали своё дело, превратили меня в чудовище. Нельзя и её тащить в это болото. Пусть продолжает сиять своей чистотой и наивностью, а мне пора в свою сырую тень.

Я не дожидаюсь окончания песни и ушёл, ни разу не обернувшись. Лицей был окончен, этот период жизни позади, и мне пора к моим взрослым развлечениям. Времени половина второго. Скоро аукцион.

Глава 41

Яна

Он растворился в темноте, а мне стало холодно и одиноко без его рук. Играет со мной, как кошка с мышью. Только почему же мне кажется, что сейчас, в эти минуты он тоже был настоящим. Что его держит? Что не отпускает?