Сахара и Судан (Результаты шестилетнего путешествия по Африке)

В лагере улед-солиман царило большое оживление. В данный момент перед возвращением на постоянные стоянки перед арабами настоятельно встал вопрос о том, чтобы сколь возможно лучше обеспечить себя продовольствием на предстоящую зиму. Правда, они располагали приличным запасом фиников. Но, во-первых, финики не могли заменить все питание, а во-вторых, большая их часть предназначалась для обмена на одежду, разные другие предметы, нужные для жизненных потребностей, и на борнуанские тобы — главное мерило стоимости в Канеме. Судьба оказалась не слишком благосклонной к моим друзьям: они вернулись домой без обычной добычи — верблюдов, так что располагали теперь лишь животными, необходимыми для их собственных нужд. Короче, им нечего было обменивать в Канеме на зерно, эту незаменимую основу их питания, тем более что владельцы зерна, как уже говорилось, единодушно постановили обменивать свои запасы только на крупный рогатый скот. Нетрудно было предугадать, что при слишком тяжелой нужде они начнут больше прежнего эксплуатировать своих соседей и поведут настоящую войну против всего мирного населения земледельцев и скотоводов Канема. Вот почему мы застали в лагере представителей связанных с ними племен даза, их союзников, которых они так часто грабили. Они приехали, чтобы обсудить со своими голодными друзьями вопрос, каким образом передать им часть крупного рогатого скота и дать тем самым возможность раздобыть зерна.

Самое веское слово принадлежало Барке Халуфу — действительному главе кадава и старейшему другу арабов в области Канем. Для тамошних условий он был необычным человеком. Его могучему телосложению и большой физической силе в необычайной степени соответствовали мужество и решительность, энергия и здравый смысл. Он связал свою судьбу с судьбой арабов и вот уже более двадцати лет оставался верен им. Благодаря им он играл главную роль среди туземных племен Канема; благодаря им его не тревожили юго-восточные соседи-туареги; наконец, благодаря им ему пока что удавалось сохранять независимость по отношению ко все возрастающей власти Вадаи. В то же время он был незаменимым союзником для арабов, их испытанным другом и помощником. Нередко в качестве главы одного из самых многочисленных племен Канема он оказывал им в войне помощь, имевшую решающее значение, а поскольку его кадава были богаты как верблюдами, так и крупным рогатым скотом и занимались земледелием, он часто удовлетворял нужду в зерне и скоте своих друзей, презирающих труд и едва сводящих концы с концами. Однако тем самым он изолировал себя самого и свое племя от коренных жителей Канема. Остальные племена даза чувствовали себя задетыми той высокомерной, гордой манерой, с которой он пытался, так сказать, стать во главе всех. А племена канембу, даноа, нгиджем, кумосоалла, будума, кури, далатоа, канури и обитатели Бахр-эль-Газаля ненавидели его как своего самого непримиримого врага, который натравливал на них наводивших страх миннеминне.

Тем не менее придирчивые арабы никогда не были удовлетворены своим ревностным союзником. Как раз перед нашим возвращением различные незначительные происшествия настроили арабов против Халуфа. Говорили, что пропали какие-то лошади и рабы, которых привели из Вадаи старейшины улед-солиман, ездившие к королю Али. Они были обнаружены частично у кадава, частично у других друзей Халуфа. Теперь он приехал не только, чтобы снова помочь арабам, но и заново укрепить среди них свое положение.