Сахара и Судан (Результаты шестилетнего путешествия по Африке)

На совет помимо Халуфа прибыли Султан — вандала благородного происхождения и верный друг арабов, который, однако, не пользовался значительным влиянием в своем племени, а также кедела Акид — вождь юроа. От ограбленных и понесших потери дагорда не приходилось требовать жертвы, однако ожидался еще алифа Мохаммеду. Султана мы уже знали как спокойного скромного человека, а кедела Акид своим приветливым, общительным нравом, казалось, хотел развеять мое пессимистическое представление о характере тубу. Меня часто посещали, но приятнее других был мне кедела Акид, тогда как интересовал меня больше всех Халуф, чьим необычным свойствам я не могу не отдать должное. Однажды у Абд ал-Джлиля я слушал, как он напористо говорил в присутствии множества арабов, и я не переставал восхищаться той точностью, с какой он представил своим слушателям убедительные доводы, а также ясностью и логичностью, полнотой и силой его речи. Сначала он дал арабам почувствовать, что они в качестве чужеземных захватчиков восстановили бы против себя всю страну, если бы он не примкнул к ним и не оставался бы им верен в нужде и опасности почти на протяжении целого поколения. С тех пор как они связали себя друг с другом, он правил с их поддержкой в своей области, они же благодаря ему — во всей стране. И с того же самого времени арабы стали внушать страх и одерживать победы за ее пределами. Он превосходил их своим обширным знанием людей и страны, которая простиралась вплоть до островов на Чаде, до Бахр-эль-Газаля и северного Вадаи. А их преимущество заключалось в огнестрельном оружии и воинственном пыле.

Их союз, по-видимому, должен был оставаться нерасторжимым, так как по отдельности они не могли бы устоять перед объединенными силами своих врагов. Помимо этих политических соображений арабы должны руководствоваться еще и экономическими. Хотя они и являются хозяевами территории, но сами владеют лишь верблюдами, да и то лишь в том количестве, какое им обеспечивают набеги. Его же племя не только располагает значительным поголовьем рогатого скота (который, хотя и не избежал общего падежа, все же пострадал меньше, чем скот в соседних областях), но и включает в себя оседлых жителей. Пока другие уходили на дальние пастбища и в военные походы, оседлые выращивали зерно — самый необходимый из всех пищевых продуктов. В случае нужды он оделял своих арабских друзей тем и другим. Теперь он тоже решил быть щедрым. Он обещает арабам 500 голов крупного рогатого скота от больших и малых племен даза северо-западного Канема, столько же в следующем году и, кроме того, от каждого мужчины своего племени по десять келей ³¹ духна. По его мнению, говорить об украденных лошадях и присвоенных рабах — жалкое поношение. Лучшим возражением на него он считает свое обещание вдвойне возместить потерю каждого раба и каждой лошади, подозрение в пропаже которых падает на его племя. Однако арабы, в свою очередь, тоже должны сохранять ему верность, и он должен быть уверен в том, что получит их безоговорочную поддержку против всех, кто имеет темную кожу.

Арабам трудно было прийти к какому-то решению, так как они получили известие, что совершившие набег племена из Триполитании, слух о которых дошел до нас уже несколько месяцев назад, якобы достигли колодцев Бу Фумин. В набеге как будто принимали участие 100 человек из разных племен (ферджан, хасауна и др.) под предводительством Салима бен Джабекаллаха, который уже дважды доходил до Канема и каждый раз на несколько лет находил приют у улед-солиман. Сначала, по дороге на Кавар, эти разбойники якобы столкнулись с походом туарегов против теда области Ту и уничтожили их. Затем они сами дошли до Тибести, но, видимо, захватили там так же мало добычи, как позднее в опустошенном Борку. И все же, при ограниченном количестве лошадей, у них, должно быть, было по пять — шесть верблюдов на каждого человека. Если бы эти слухи оправдались, то боевые силы арабов получили бы отнюдь не ничтожное подкрепление и могли бы поставить своим канемским друзьям самые жесткие условия, ибо нуждались бы в них меньше прежнего. Но, с другой стороны, столь значительный прирост численности еще больше затруднял решение вопроса о пропитании.