Сахара — не только песок

С приближением времени отъезда появились новые осложнения. В основном это касалось освобождения некоторых участников от работы и введения в действие новых предписаний относительно заграничных экспедиций. Последний удар перед самым отъездом нанесло нам алжирское посольство. Оно сообщило, что ввиду планируемого проведения в Алжире конференции неприсоединившихся стран выдача въездных виз на неопределенное время прекращается. (Перед этим нас уверяли, что это не будет касаться нашей экспедиции.)

Большинство участников не могли откладывать свой полученный с трудом внеочередной отпуск. В машине были сделаны необходимые приспособления, а через два месяца ее надлежало вернуть. За простой машины пришлось бы заплатить огромную сумму. И было решено поступить как в 1970 году: экспедиция получила визы в Тунис и отправилась с надеждой, что получит алжирские визы по дороге или в Тунисе, после окончания конференции. Если же виза не будет получена, придется перейти на запасную программу работы в Тунисе.

Мы выехали с решимостью не сдаваться: «Кто хочет, тот добьется», и было нас восемь человек. Лейски и Браун должны были прилететь в Алжир, если нам удастся получить визы. Нам пришлось объезжать Австрию, где из-за карантина были закрыты границы, через швейцарские Альпы; наконец мы оказались в Италии. В Сицилии мы провели небольшие испытания ходовых качеств «Татры» в труднопроходимой местности, а затем на почти отвесном склоне Этны. Мы поднялись на высоту 3100 метров и провели ночь у кратера, который со времени нашего последнего посещения завалил потоком лавы «неистребимую» вулканологическую обсерваторию и верхний участок подвесной дороги.

— Мне уже начинает казаться, что эта Африка состоит из одних бочек, — хмуро произнес Густав Гинзел, после того как мы вместе с машиной проторчали три дня на складе тунисской пристани из-за какой-то таможенной формальности.

Но, даже выбравшись из-под бочек, мы все равно не могли продолжать путь. Визу в Алжир мы не получили, не помогло и вмешательство нашего представительства. Границы оказались закрытыми даже для многих участников ярмарки, которая проходила в то же время, что и конференция.

Знаете старый сахарский анекдот о француженке, которая осторожно приближалась к туарегу, восседавшему на верблюде, чтобы сфотографировать? Когда она уже собиралась нажать на спуск, он повернулся к ней и на чистом «сорбоннском» французском произнес:

— Мадам, на вашем месте я бы поставил оранжевый светофильтр, иначе у вас на снимке песок сольется с небосводом.

На самом деле ничего подобного в Африке произойти не могло. И сейчас еще сфотографировать туарега — целая проблема, они решительно отвергают назойливые попытки иностранцев. Наша экспедиция, однако, получила материалы и финансовую поддержку от многих предприятий, которые взамен хотели получить эффектные рекламные и пропагандистские снимки.

Во время нашей вынужденной задержки в Тунисе, когда каждый развлекался как мог, я попытался выполнить эти обязательства.

И вот я нарядил одного из членов нашей экспедиции в туарегский костюм, купленный во время предыдущей поездки. Наши меценаты были в восторге от удачных снимков.

В Тунисе мы увязли на целых пятнадцать дней и предприняли много неудачных попыток проникнуть в Алжир. Кроме того, мы собрали различные природоведческие коллекции в разных областях Туниса. Несколько опасной оказалась наша попытка пересечь самый большой африканский солончак Шотт-эль-Джерид на трассе Таузар — Кебили. Сорокакилометровая дорога была наезженная, в средней своей части шла в основном по насыпи, которую давно никто не приводил в порядок. Часть пути проходила прямо по соляной корке шотта. У начала дороги стоит дорожный знак «Въезд любым машинам запрещен» — местные власти снимали с себя таким образом всякую ответственность… Если бы не был конец лета очень сухого года, наша попытка проехать здесь на тяжелой «Татре», наверное, кончилась бы плохо — предательская соляная корка над бездонным болотом могла бы проломиться.