Сахара — не только песок

Богатство рыбы уже само по себе было косвенным доказательством существования большого разнообразия мелких обитателей в воде, служащих пищей рыбам. Бросались в глаза большие плавунцы и хищные личинки стрекоз. При поверхностном исследовании мы обнаружили по крайней мере два вида жаб и обычные виды мелких наземных позвоночных. Исключительно много было птиц: несколько видов певчих, три вида больших голенастых и два — хищных.

Все это богатство жизни было сосредоточено в узкой полосе «микромира» каньона — совершенно иного мира по сравнению с окружающей пустыней, который своей относительной сохранностью обязан, конечно, неприступности этих мест. Но достаточно проложить лишь одну удобную дорогу, и каньон может на короткое время стать раем для охотников. Для истребления крупных птиц хватит одной облавы. Для отравления вод, слегка просачивающихся через песок на дне каньона и текущих от заводи к заводи, хватит и небольшого количества отбросов — из тех, что уносят реки в самых густонаселенных частях земного шара от всех поселений человека.

Мы не встретили никаких следов крокодилов, до недавнего времени живших тут. Но несомненно, небольшое количество этих животных могло бы здесь прокормиться еще и сейчас. Поэтому попытка восстановить популяцию подселением не должна казаться в принципе невозможной. Научную же ценность первоначальной популяции, приспособленной к здешним условиям, конечно, ничем возместить нельзя.

За два дня нашего пребывания в Имигроу мы провели наблюдения, собрали коллекции и сделали находку, значение которой мы поначалу не оценили. Это была серия доисторических наскальных рисунков, которыми так богато Тассили; рисунки скрывались под навесами откосов каньона. Мы сделали несколько снимков самых отчетливых рисунков здешней «галереи». Наше внимание привлекли два изображения жирафов, выполненные в совсем различных стилях: одно — примитивный схематический штриховой рисунок — совершенно очевидно, принадлежало к более древним памятникам охотничьего периода, в то время как другое — явно более поздний рисунок с проработанным узором характерных пятен на шее жирафа — по своему исполнению соответствовала скорее более зрелым рисункам последующей, пастушьей эры. Внимание Отакара Штербы привлекли изображения странных созданий овальной формы, напоминавших, по его мнению, медуз. Конечно, возражать пану доценту невежливо, но мы все же деликатно намекнули ему, что это вздор. Представьте себе наше изумление, когда позже в гельте Имидрар он нашел этот «вздор» живым — там плавали сотни мелких пресноводных медуз Limnocnida.

Из-за недостатка времени мы смогли осуществить только беглый осмотр каньона, который со своей верхней частью Игерир имеет длину более 70 километров. Мы возвратились на дорогу Иллизи — Джанет и продолжали путь на Зауаталлаз. Здесь мы получили от местных жителей еще одну информацию: проводник Братим Бен Бухуш вроде бы видел крокодила в группе невысыхающих гельт каньона Имидрар. Поскольку это было недалеко от дороги, соединяющей Зауаталлаз с Джанетом, мы включили в программу проверку и этого сообщения, а Брагима взяли проводником. Наша «Татра» увязла в песке, как только сошла с накатанной дороги, так что до гельты нам пришлось добираться четыре часа. Точнее сказать, это были три гельты, связанные одна с другой, но разные по характеру. Первая была небольшой заводью с мутной водой размером 4×5 метров и глубиной немного больше метра. В ней водились, рыба вида Barbus и уже упомянутые медузы. За первой заводью, в узком скальном ущелье с отвесными склонами, была вторая гельта. Дно ущелья заросло труднопроходимыми джунглями, кустами и камышом. Через двадцать метров мы подошли к трясине — дальше пройти было нельзя.

Нам удалось проникнуть в ущелье по скальной стене, благодаря тому что здесь было много уступов. Солнце заглядывало в ущелье от силы на два часа, и вода была необыкновенно холодная: 18 °C. Гельта имела глубину около двух метров и длину более 50 метров. И здесь были рыбы и множество медуз. На другой конец, однако, перебраться можно было только вплавь. Еще на 30 метров дальше, над скальным порогом, была третья гельта, примерно 10×15 метров, глубиной более пяти метров, с совсем чистой водой и по крайней мере на пять градусов теплее, чем вода во второй гельте (термометр к тому времени разбился). Тут не было никакой рыбы, только несколько гигантских головастиков, как у нашей чесночницы рода Pelobates. Владимир, который пробрался каньоном (здесь уже расширяющимся) на несколько сот метров выше, обнаружил еще две гельты.

И хотя здешние воды были необыкновенно богаты всякой живностью, трудно было предположить, что в бассейнах таких размеров крокодилы могли прожить целые тысячелетия в изоляции, даже если учесть, что в менее сухой период воды на дне каньона могло быть намного больше. В этом каньоне было относительно мало рыб и еще меньше жаб. Крупные водоплавающие птицы, многочисленные в Имигроу, здесь не водились. То есть, во всей системе не хватило бы пищи даже для одного взрослого крокодила.