Сахара

Выйдя из больницы, они немедленно покинули город.

* * *

К нам присоединяется Кристиан, я представляю его всем присутствующим. Остальная часть дня проходит в болтовне, обильно заливаемой малийской анисовкой. В подобном окружении звук четырех голосов, говорящих с бордоским акцентом, штука довольно неожиданная и, скорее, забавная.

Под предлогом усталости устраиваюсь в укромном местечке, в одном из очень низких пластиковых кресел, являющихся элементом меблировки зала. Через какое-то время появляется Валлид и тяжело падает в стоящее рядом с моим кресло. Рыцарь пустыни совершенно прибит. Мне этот парень нравится. С самого начала между нами протянулась ниточка симпатии. Ставлю ему выпивку Валлид выбирает анисовку, чтобы хоть чуточку поправить настроение.

— Зачем ты подкинул мне эту девицу, Чарли?

Он совершенно изменился. Куда подевался прошлый героический бедуин. Передо мною сидит парижский эмигрант, рассказывающий о пережитом кошмаре.

— Она всего меня выжала досуха, прикончила, и все время продолжала провоцировать. А потом переключилась на помощников. Их тоже выжала. Клянусь. Они не были в состоянии хоть что-нибудь делать. После этого взялась за всех пассажиров, поочередно. Кончилось тем, что все передрались…

При этом воспоминании его угнетенность усиливается до крайних пределов. Заказываю парню еще одну порцию анисовки, только ее эффект совершенно ничтожен.

— Не могу я уже… И в грузовик свой не возьму… Просто не хочу ее.

Чертова Моник! Моя храбрая девочка наконец-то развернулась. Чуть позднее ко мне приходит поплакаться в жилетку Патрицио. Бабок у него уже нет. А ведь это он финансировал закупку кемпингового оснащения и большую часть расходов путешествия. Теперь же, когда у него ничего не осталось, толстый пожарник не предложил ему даже в долг. Патрицио приходится нищенствовать.

— Все это мне уже осточертело. В Ниамей сажусь на самолет и уматываю назад. Деньги пускай мне пришлет по почте. Пускай Рене сам продает свою машину, лично мне наплевать. И мне даже будет все равно, если ты его нажучишь.

Он гораздо лучший психолог, чем мне казалось. Сейчас Рене пленен в гостинице. У нашего бравого пожарного африканский понос, он не выходит из сортира, а Патрицио никак не может решиться на то, чтобы забрать у него бумажник. Приглашаю парня на нашу пирушку. Потому что сегодня вечером в Гао состоится пирушка. Фред с Аленом решили трахнуть целое стадо девиц. За ужином Ален подговорил Франсиса, которого все мы называем Печаточником, чтобы тот рассказал нам о своих сексуальных подвигах, и тот отравил нам все удовольствие похвальбой и вульгарностью. Тем не менее — забава идет на самом высшем уровне. Если качество и оставляет кое-чего желать, то мы это возмещаем количеством. Под стенкой рядком выстроилось не менее двадцати попок. Перед глазами каждой из наших красоток мы подвесили по банкноте. Понятное дело, что Фред вооружился своим ведром и губкой и теперь подмывает им задницы. Этот странный ритуал — единственный миг, когда можно видеть, как этот тип улыбается и отпускает шуточки.

Вечеринка позволила мне познакомиться с местным альфонсом, поставляющим девочек всем белым. Это старый слепой негр, знающий Гао как свои пять пальцев. Никогда еще не случилось, чтобы он о что-то споткнулся или что-то спутал. У него удивительный дар перемещения, а к тому же — дар узнавать людей еще до того, как те даже заговорят.

Когда оргия уже хорошенько раскрутилась, я затянул пару девиц в другую комнату, забрав предназначенные для них банкноты, и без особого желания занялся этими дамочками.

* * *

Этой ночью поспать мне не удалось. В то время, как все остальные торчали в главном зале, я выбрался из гостиницы, чтобы поискать чего-нибудь поинтереснее. В одном из двух ночных заведений Гао, жарких местечках, где подают теплое спиртное, я встретил Валлида с Аюджилом. Благодаря ним, мне удалось узнать места более занимательные. Ночь мы закончили в местном публичном доме, населенном мавританскими проститутками, намного повыше классом, чем уличные «бум-бум». Успокоенный трубками с кифом, подаваемым этими светлокожими девицами, ночь я завершил долгим «тет-а-тет» с Айшей, совершенно упомрачительной высокой девушкой с кожей цвета кофе с молоком. Тело у нее — настоящая сказка. Ее я выбрал потому, что у нее ампутирована одна рука. В моем списке любовных завоеваний однорукой еще не было.

На рассвете я столкнулся с Моник. Она как раз возвращалась с какой-то африканской «вечеринки» — волосы растрепанные, но девица вся лучится радостью жизни.

Невероятно, как любовь может переменить человека. Моник совершенно изменилась. Понятное дело — не внешне, у нее все тот же обвислый зад, но со своими несовершенствами она чувствует себя превосходно.

В гостинице, где мы вместе завтракает, из нее без конца льются восхищения африканским континентом.

— Я все поняла, Чарли! Наконец-то мне удалось найти свой путь. Как только подумаю о всех этих пропащих годах в Европе…

Робкой и закомплексованной Моник нашей первой встречи уже просто не существует.