Сахарная королева

— А то, что я перед ней в долгу. И потом, она моя мать, единственный родной мне человек.

— Единственный, которого ты знаешь, — усмехнулась Делла Ли.

— На что ты намекаешь?

— Шучу. Это была шутка. — Она покачала головой. — Хватит уже тебе преклоняться перед своей мамочкой. Она вовсе не такая уж святая. К тому же ты ей до лампочки. Ты и с отцом так же себя вела.

— Откуда ты знаешь?

— Да об этом весь город знает. Ты обожала своего отца.

— Да, представь себе. Я любила своего отца. Вот такая я ненормальная.

— Спасибо за сэндвич, но я уже поела. Держи. — Делла Ли поставила пакет перед дверью шкафа. — Съешь сама.

Джози посмотрела на пакет. Если она съест этот сэндвич, то почувствует себя лучше. И хуже одновременно. Это была знакомая дилемма. Ничто в ее жизни никогда не было просто и однозначно хорошо для нее. Интересно, такое вообще возможно?

Она со вздохом подошла к Делле Ли, уселась на пол перед шкафом и открыла пакет.

— Я сегодня разговорилась с Хлоей. Она вспомнила тебя — не имя, а то, что ты всегда заказывала такой сэндвич. — Джози развернула вощеную бумагу. — Она сказала, что ты каждый раз выходила из суда. Семейные скандалы и проституция.

Она надкусила сэндвич, не глядя на Деллу Ли. После первого куска ей всегда становилось легче. Некуда было отступать. Ну вот, теперь придется доесть сэндвич до конца.

— И это, разумеется, оскорбило твою высоконравственную натуру.

— Никакая у меня не высоконравственная натура. — Джози наконец оторвала взгляд от сэндвича. — Ты в самом деле была проституткой?

— Я занималась этим, чтобы заставить Джулиана ревновать. Ну, иногда и ради денег тоже. В какой-то момент это даже стало очень легко. Ты поразишься, с какой легкостью начинаешь делать некоторые вещи, на которые, как тебе казалось, не пойдешь никогда, стоит только сбросить со счетов самоуважение. — При виде выражения, которое промелькнуло на лице Джози, Делла Ли с улыбкой взмахнула рукой. — Ладно, это неважно. Значит, Хлоя меня вспомнила? Приятно слышать. Не думала, что она меня помнит.

— Она пригласила меня на открытие фестиваля «Лысые и красивые» сегодня вечером.

— Это же здорово! Я так и знала, что вы найдете общий язык.

Джози покачала головой и откусила еще от сэндвича.

— Я не могу пойти.

— Почему? Надень эту свою кофту, которую ты так любишь, ну, которую ты только что сняла. Она тебе идет. Пойди и посмотри, что будет.

Джози опустила сэндвич.

— Ты считаешь, эта кофта мне идет?

— Ты ведь сама знаешь, что хочешь пойти, — тоном искусительницы сказала Делла Ли и наклонилась вперед, так что ее волосы рассыпались по плечам и на Джози пахнуло речной тиной. — Сходи, а потом расскажешь все мне. Я тут обдумываю для тебя один план.

— Делла Ли, ты оккупировала мой шкаф, шантажируешь меня сладостями, а в данный момент на тебе надето ровно шестнадцать предметов одежды. И ты еще считаешь, что это у меня проблемы? Придумала бы лучше план для себя самой.

Делла Ли покачала головой.

— На себя я уже давным-давно махнула рукой. А вот ты еще не совсем безнадежна.

Джози принялась пробираться к сцене. На конкурс лысин она опоздала: к выступлению уже начинали готовиться музыканты. Вокруг было полно молодежи студенческого возраста; держа в руках пластиковые стаканчики с пивом, они сбивались в группки и весело болтали в ожидании музыки. Хлою, благодаря копне ее рыжих волос, сиявших в свете прожекторов точно коричный сахар, Джози заметила сразу. Она стояла у палатки горнолыжного комплекса «Лысый Косогор» справа от сцены. В палатке раздавали бесплатные билетики на подъемник, чехлы для компакт-дисков и лыжные шапочки с логотипом комплекса.

Джози направилась прямиком к ней. Она твердила себе, что никто на нее не глазеет, просто у нее такое ощущение, потому что Делла Ли настояла, чтобы она распустила волосы и позаимствовала у нее кое-что из косметики.

Косметика. С ума сойти.

Девчонкой она экспериментировала у себя в комнате с тюбиками помады и баночками румян, которые таскала с маминого туалетного столика, пытаясь стать такой же красивой, как Маргарет. Но перед другими она никогда прежде накрашенной не появлялась. Ее мать всегда утверждала, что при такой яркой внешности, как у Джози, косметика лишь придаст ей вид дешевки. А Сиррини и дешевизна — понятия несовместимые.

Вот почему Джози решила не говорить матери, что вечером собирается уйти, а дождалась, когда та примет снотворное и крепко уснет. Возможно, мама и не стала бы возражать, однако, скорее всего, Джози пришлось бы выслушать массу упреков и язвительных замечаний, а ей этого не хотелось.

Ей ведь двадцать семь лет. В том, чтобы в таком возрасте уходить из дома тайком, было что-то глубоко неправильное.

Однако же она уходила тайком.

Когда Джози наконец пробралась к Хлое, та явно ей обрадовалась.

— Джози! Я уж думала, ты не придешь. — Она отступила на шаг. — Мм, прекрасно выглядишь.

Джози застенчиво коснулась своей щеки рукой в перчатке.

— Вообще-то я обычно не крашусь.

— Ну и зря. Эта прическа и макияж очень тебе идут.

Джози поколебалась, потом заправила волнистые волосы за уши; комплимент Хлои ее ободрил.