Сахарная кукла

Есть Сказка о Девушке, дочери морского Царя, что превыше всего полюбила земного Принца. Чтобы быть с ним, она отказалась от моря, своей короны и голоса. Стала обыкновенной, такой, как все.

Принц был привязан к ней, но свое cердце отдал Принцессе.

«Порадуйся за меня! – сказал он онемевшей Девушке. – Ведь ты любишь меня больше всех на свете!»

И Девушка радовалась. Она танцевала на его свадьбе всю ночь, а к утру исчезла.

Так говорится в Сказке…

Так было лучше для всех.

I

РАЛЬФ

Сын нехорошей женщины

Ральф ненавидел этот квартал.

Когда он бывал здесь по «делу», ему казалось, что его обокрали. Ряды старинных особняков, окруженных многоакровыми зелеными участками, вызывали у него колики. Он душу бы продал, чтобы здесь жить, но… в свои шестнадцать он понимал: душа ничего не стоит.

Он продавал наркотики.

Ральф сам не знал, откуда у него это чувство. Избранности. С самого детства, – не похожий на остальных, – Ральф считал себя лебедем на птичьем дворе, потерянным принцем, гением. Кем угодно, кроме бедного мальчика, живущего на пособия.

Тетя Агата, растившая его после смерти матери, говорила: Ральф весь в отца. И даже клялась, что он точно так же закончит. Что это значило, Ральф не знал. Он понятия не имел, как именно его отец кончил. К слову, как начинал – тоже.

Агата не потрудилась выяснить, кто именно был отцом Ральфа. Когда ее сестра умерла, она взяла на воспитание ее сына. Так ей велел христианский долг. Все остальное тетя считала блажью.

– Мы не общались, – говорила она, когда малыш-Ральф просил рассказать о матери. – Сюзанна была нехорошей женщиной. Я ее образ жизни не одобряла.

Ни фотографий, – хотя бы детских, ни писем, ни дневников, ни вещей.

Похоже, он был единственным, что осталось от его матери… Если не считать тети.

– Естественно, он был проходимцем, – говорила она, когда Ральф-подросток просил рассказать об отце. – Кто еще мог сделать женщине ребенка вне брака?! Ты кончишь точно так же, если не прекратишь фантазировать, дорогой мой! Тебе нужно думать не о богатстве, а лишь о том, как получить школьный аттестат! И поступить на параллельное обучение!

Ральф лишь глаза закатывал. Работать на фирме, одновременно обучаясь профессии? Стать инженером? Господи, да он уж лучше сбросится со скалы! Пусть его аттестат заменит тете его, когда она пойдет в церковь.

Тетя таких порывов не понимала.

В Библии говорилось: сын не в ответе за своего отца, но тетушка была куда строже. Все его собственные мечты и склонности, – начиная от карате и заканчивая собственным бизнесом, – она считала болезнью, которую Ральф унаследовал от Этого Негодяя.

Все его склонности следовало искоренить и убить, так она говорила.

В детстве Ральф жутко стыдился отца; пытался доказать тете, что он – не такой. Но тетя не поддавалась. Ни на его старания, ни на его любовь.

– Учись, Ральф.

– Молись, Ральф.

– Береги свои вещи, они очень дорогие!

Вот и все, что он слышал.

Лет в десять, потерпев неудачу на ее заповедях и выплакав все, без остатка слезы, Ральф записал на бумажке все то, что тетя запрещала. А сверху, большими крупными буквами:

ПЛАН МОЕГО РАЗВИТИЯ.

И дальше плакала уже тетя.

Ральф бился с ней, как волна с утесом, он разбивался вдребезги и поднимался вновь. И ее проповеди тонули в брызгах соленой пены. Теперь она обвиняла его по делу, но Ральфу было уже плевать.

Он бился с ней не затем, чтобы выиграть. Он бился с ней, чтобы умереть в борьбе.

***

В ту ночь шел дождь.

В такие ночи всегда идет дождь. Неясная тревога, что он ощущал с утра, превратилась в какую-то радостную щекотку. Вечером ему позвонил чувак из Того квартала.

Оптовый, лучший его клиент. Судя по голосу, какой-то старый кастрат и гомосек впридачу. На самом деле, тот, конечно, вряд ли много старше него. Они ни разу не виделись, но Ральф понимал: старик не сможет незамеченным пройти в школу, чтобы оставить деньги в их тайнике. Как сам он не сможет спокойно, средь бела дня, дойти до развалин старинного замка Штрассенберг, – оставить там кокаин.

Белый гном под розовым зонтиком.

В ночи, невидимый, словно ниндзя, Ральф тайной тропкой проник в квартал, добежал до леса и там, уже неспеша дошел до Развалин. С холма, на котором когда-то стояло родовое гнездо, открывался замечательный вид на жилье потомков. И от одного только вида, Ральфа со страшной силой накрыло вновь.