Сахаровский сборник

И все-таки надежда остается. Для меня она — в самом Андрее Дмитриевиче Сахарове: в его глубокой нравственности, в его естественных демократических принципах и идеалах, в его гуманизме и даже в его вере — видоизменяющейся, переживающей кризисы, временами теряющий опору, вере в торжество справедливости и прогресса, хотя бы в возможность реализации этих понятий. Дело в том, что наглядно и неоспоримо влияние Андрея Дмитриевича на людей, его окружающих, на тех, кто знает его понаслышке, на общественное развитие в нашей стране и во всем мире. Я знаю, что многие — и я в том числе — не во всем согласны с Сахаровым. Но гораздо важнее частных несогласий по отдельным вопросам тот нравственный потенциал, который через него распространяется в человечестве.

"Наивный человек, — подумала я о Сахарове в 68-м году, после "Размышлений", — обратит ли кто внимание на его прекрасные, но столь неосуществимые пожелания?"

Но сегодня, например, охрана среды обитания — не только забота общественности, но важная проблема внутренней политики многих стран. А движение за права человека не только стало повсеместным направлением общественного развития, но и провозглашено принципом политики государств, подписавших Соглашение в Хельсинки. Этот принцип устанавливает единство прав отдельного человека, прав народов и прав человечества на мир, свободу и независимое общение.

Идеалы Андрея Дмитриевича Сахарова постепенно все больше распространяются в мире, а его "Размышления…" преобразуются в поступки людей и общественных групп.

С. Липкин Стихи

КОНЬ

Наросло на перьях мясо,
Меньше скрытого тепла,
Изменилась у Пегаса
Геометрия крыла.

Но пышна, как прежде, грива,

И остер, как прежде, взгляд,
И четыре крупных взрыва
Под копытами дымят.

Он летит в пространстве жгучем,

В бездну сбросив седока,
И разорванным созвучьем
Повисают облака.

КОЧЕВОЙ ОГОНЬ

Четыре, как будто, столетья
В империи этой живем.
Нам веют ее междометья
Березкою и соловьем.

Носили сперва лапсердаки,

Держали на тракте корчму,
Кидались в атаки, в бараки,
Но все это нам ни к чему.

Мы тратили время без смысла

И там, где настаивал Нил,
Чтоб эллина речи и числа
Левит развивал и хранил,

И там, где испанскую розу

В молитву поэт облачал,
И там, где от храма Спинозу
Спесивый синклит отлучал.

Какая нам задана участь?

Где будет покой от погонь?
Иль мы — кочевая горючесть,
Бесплотный и вечный огонь?

Где заново мы сотворимся?

Куда мы направим шаги?
В светильниках чьих загоримся?
И чьи утеплим очаги?

КОРОТКИЕ РАССКАЗЫ

О том, как был с лица земного стерт
Мечом и пламенем свирепых орд

Восточный град, — сумел дойти до нас

Короткий, выразительный рассказ:

"Они пришли, ограбили, сожгли,

Убили, уничтожили, ушли".

О тех, кто ныне мир поверг во мрак,

Мы с той же краткостью расскажем так:

"Они пришли как мор, как черный сглаз,

И не ушли, а растворились в нас".

УЛИЦА В КАЛЬКУТТЕ

Обняла обезьянка маму,
Чтобы та ей дала орех.
Обняла обезьянка маму,
А дитя обманывать грех.
Убегает тропинка в яму,
Где влажна и грязна земля,
Убегает тропинка в яму,
Как испуганная змея.

Наших родичей куцехвостых

Забавляет автомобиль.
По понятиям куцехвостых
Этот мир не мираж, а быль.
Как вода стоячая — воздух.
И мы тонем в этой воде,
Как вода стоячая — воздух,
Мы не здесь, мы не там, мы нигде.

* * *