Сахаровский сборник

(Примечание. Это была святая правда — я не был зачинщиком. Но М.А. этому, очевидно, не поверил. Не знаю, этой ли уверенностью или более благородными мотивами объясняется, что ожидаемого мной вопроса — "Так кто же, в таком случае?" — не последовало. Вопрос о зачинщике был исчерпан.)

М.А. Садовский(пригласив меня садиться, совершенно другим голосом, монотонным и без всякого выражения, — как выяснилось позже, эту тираду он повторял всем "подписантам", а я был вызван одним из последних). В тысяча девятьсот таком-то году, еще при жизни покойного президента Кеннеди, Центральному разведывательному управлению Соединенных Штатов Америки была выделена конгрессом США сумма в один миллион долларов для проведения подрывной деятельности против Советского Союза и других стран социалистического лагеря. На эти деньги устраиваются провокации, вербуются и засылаются агенты, ведется пропаганда… (Далее дословно не помню. Суть сводилась к тому, что мы, подписавшие письмо, проявили недостаток бдительности и оказались на поводу у международного империализма.) Вы понимаете это?

Я. Нет, не понимаю.

М.А. Садовский (устало). Но ведь я же вам все объяснил….

Я. Михаил Александрович, ведь мы с вами все же ученые…

М.А. Садовский. Но-но, вы демагогией не занимайтесь!

(Не знаю, почему его оскорбило мое упоминание о том, что "мы все же ученые". Впрочем, это была единственная вспышка гнева, весь остальной разговор проходил в безупречно корректном тоне.)

Я. Видите ли, я хотел сказать, что не вижу никакой связи между долларами ЦРУ и письмом, направленным в защиту человека, подвергнутого тяжелой и необоснованной акции, письмом, направленным не куда-нибудь, а в советские государственные органы. Инициатива письма зародилась среди советских математиков, ценящих талантливого ученого Есенина-Вольпина и обеспокоенных его судьбой, а отнюдь не среди агентов империалистических разведок.

М.А. Садовский. Но ведь письмо попало за границу.

Я. Да, письмо попало за границу и в другие места.

М.А. Садовский. Не думаете ли вы, что в том, что письмо попало за границу, была провокация?

Я. Да, очень возможно, что это была провокация….

(Примечание. Здесь мы, очевидно, говорим на разных языках. Говоря о провокации, М.А. подразумевает, естественно, провокацию ЦРУ, я — провокацию других органов и с совершенно с другой целью. Понял ли М.А. эту разницу, не знаю; думаю, что понял, но сделал вид, что не понял.)

М.А. Садовский. Не кажется ли вам, что вам следовало предусмотреть такую возможность и крепко подумать прежде, чем подписывать письмо? Ведь вот подписывая денежный документ, вы подумали бы. Не кажется ли вам, что в том, что письмо попало за границу, есть и ваша личная ответственность?

Я. Нет, не кажется. Я могу отвечать за письмо, пока оно находится в моих руках. После того как оно переслано адресату, я не могу нести ответственность за его судьбу.

М.А. Садовский. Но вот ведь многие математики оказались не такими, как вы: им предлагали подписать письмо, а они отказались. Как вы думаете, почему?

Я. Думаю, просто боялись.

М.А. Садовский (с иронией). Стало быть, вы считаете себя очень храбрым?

Я. Я не считаю себя очень храбрым, мне кажется, что я просто поступил, как естественно нормальному человеку. Но некоторые люди почему-то боятся.

М.А. Садовский. Стало быть, вы храбрее академиков Колмогорова и Александрова: они не подписали этого письма.

Я. Им было бы и нелогично его подписывать, они еще раньше подписали другое письмо, от них двоих, по тому же поводу. Коллективное письмо и появилось на свет из-за того, что на письмо академиков Колмогорова и Александрова не последовало никакой реакции.

М.А. Садовский. А знаете ли вы, как работает империалистическая разведка? Известно ли вам, что в тот же вечер, когда мама Есенина-Вольпина обратилась к Колмогорову и Александрову с просьбой о письме, к кому-то из них с запросом об этом письме позвонили из Парижа?

Я. Нет, об этом факте я не знал. Но если так, то я вообще не вижу, какой ущерб мог быть нанесен Советскому Союзу нашим письмом. Такой ущерб мог заключаться только в том, что факт заключения в психбольницу Есенина-Вольпина просочился за границу. Но из вашего сообщения явствует, что он просочился за границу еще тогда, когда письма даже в проекте еще не существовало.

М.А. Садовский (к моему изумлению, этот простой логический оборот его на минуту приводит в смущение). Но ведь письмо передавалось по "Голосу Америки" и использовалось для пропаганды против Советского Союза.

Я. Выступление Келдыша на пленуме МК тоже передавалось по "Голосу Америки" и использовалось для пропаганды против Советского Союза. Считаете ли вы Келдыша за это ответственным?

М.А. Садовский. Но выступление Келдыша передавалось в выдержках, а ваше письмо зачитывалось полным текстом.

Я. Выступление Келдыша было длинным, а наше письмо состояло всего из трех фраз. Там просто нечего было сокращать.