Сакральная связь. Антология мистики

– О нет, вы не забыли меня! – воскликнула она, и в ее устремленном на него взгляде сверкнули веселые искорки. – Не забыли! Воспоминанием обо мне проникнута ваша крылатая фигура, высеченная из мрамора. Сходство не в чертах лица, не в густоте волос, не в линиях шеи или форме тела, а в глазах. Кто из живущих на земле способен, подобно вам, прочесть, о чем говорят эти глаза?

– Вы смеетесь надо мной?

– Ответьте мне, кто единственный в мире может понять заключенное в этих глазах послание?

– Вы можете? – спросил он, странно встревоженный.

– Да, я. И умирающий человек, запечатленный в мраморе.

– Что же вы в них читаете?

– Отпущение грехов. Бессознательно, воплощая собственные мысли, вы символически изобразили в своей скульптуре воскресение души. И только в этом истинный смысл вашего произведения.

Хелмер задумчиво стоял в звенящей тишине, пытаясь сквозь окутавшую разум пелену осознать то, что услышал.

– Глаза умирающего человека – это ваши глаза, – сказала она. – Разве нет?

Он продолжал размышлять, пробираясь по темным, затерянным закоулкам сознания к смутному воспоминанию, едва различимому в колеблющемся сумраке прошлого.

– Поговорим о вашей работе, – предложила она, отклонившись назад, к густой листве. – О ваших успехах и о том, какое это имеет для вас значение. – На ее губах заиграла веселая улыбка.

– Вы приоткрыли для меня призрачный мир забытых истин, которые одновременно кричали и таились во мне, – откликнулся он, уставившись в темноту. – Теперь скажите больше, скажите правду.

– Прочтите в моих глазах, не спешите, – ответила она, сопроводив свои слова приятным смехом. – Читайте и вспоминайте.

Измученный лихорадкой, Хелмер смущенно поглядел на нее.

– В моей мраморной скульптуре вам видится угроза ада? – спросил он.

– Нет, не погибель я вижу в ней, а воскресение и надежду на обретение рая. Смотрите на меня внимательнее.

– Кто вы? – прошептал он, закрыв глаза, чтобы привести в порядок спутанные мысли. – Когда мы встречались?

– Вы были очень молоды, – вздохнула она, – я еще моложе. От долгих дождей Канейдиан-Ривер[19] вышла из берегов, янтарная вода закипала и бурлила в бродах. Я не могла перейти на другой берег!

На мгновение повисла оглушающая тишина, а потом снова раздался ее голос:

– Я ничего не сказала вам, ни слова благодарности, когда вы предложили мне помощь… Но я для вас не слишком тяжелая ноша… Вы быстро перенесли меня… Это было очень давно.

Поглядывая на него своими темными лучистыми глазами, она продолжила:

– Там, на берегу реки, под раскаленным добела солнцем вы познали вкус моих губ и нежность объятий. Только за каждый поцелуй, который мы дарили друг другу, нужно платить, даже за последний… Вы воздвигли памятник нам обоим, проповедуя воскресение души. Любовь так коротка и так незначительна, а наша длилась целый день! Вы помните? Впрочем, Творец, создавший ее, предполагал, что любовь будет длиться всю жизнь. Лишь ушедшим от нас дано ощутить это в полной мере.

Она слегка наклонилась к нему.

– Скажите, вы, проповедник воскресения душ умерших, вы боитесь смерти?

Ее тихий голос умолк. В листве, словно звезды, вспыхнули огоньки света: большие стеклянные двери в бальную залу открылись, и в ярком сиянии струи фонтана засверкали серебром. Сквозь звуки музыки и смеха, ворвавшиеся в оранжерею, откуда-то издалека отчетливо донеслось: «Франсуаза!»

«Франсуаза! Франсуаза!» – раздалось уже ближе. Дама в черном медленно обернулась, устремив взгляд в сторону света.

– Кто это звал? – осведомился Хелмер хриплым голосом.

– Моя мать, – ответила она, прислушиваясь. – Вы будете меня ждать?

Его пепельное лицо пылало как тусклые тлеющие угольки. Она качнулась к нему и взяла его за руку.

– В память о нашем последнем поцелуе ждите меня! – попросила она и слегка сжала своей маленькой ручкой его пальцы.

– Где? – еле вымолвил он пересохшими губами. – Мы не можем говорить здесь! Не можем говорить здесь то, что должны сказать.

– В вашей студии, – прошептала она. – Ждите меня.

– Вы знаете дорогу туда?

– Я обещала, что приду, значит, приду. Сейчас отлучусь ненадолго – не могу оставить без внимания зов матери, – и сразу к вам!

Их руки на мгновение переплелись, а в следующий миг она уже исчезла в толпе.

Хелмер с опущенной головой вошел в зал, ослепленный ярким светом.

– Вы больны, Филип, – заметил хозяин дома, увидев его. – У вас лицо как у вашего умирающего пастуха с той скульптурной композиции для фасада Национального музея. Черт, вы и правда похожи на него!

– Нашли свою даму в черном? – с любопытством поинтересовалась хозяйка.

– Да, – ответил Хелмер. – Доброй ночи!