Сакральная связь. Антология мистики

Услышав звон, судья, все это время не сводивший взгляда с Малкольмсона, посмотрел вверх, и его лицо исказилось гримасой поистине дьявольского, исполненного ненависти счастья, а в пылавших как раскаленные угли глазах сверкнуло удовлетворение. В предвкушении развязки он нетерпеливо топнул ногой – с такой силой, что, казалось, старый дом содрогнулся до основания. Внезапно снаружи раздался ужасающий раскат грома, и в тот же миг судья вновь поднял петлю, а крысы проворно забегали вверх-вниз по обрывку веревки, словно желая ускорить ход событий. На сей раз судья не пытался заарканить свою жертву, а неспешно направился прямо к Малкольмсону, на ходу растягивая петлю. Близость судьи оказывала на юношу парализующее действие, и, когда тот подошел почти вплотную, Малкольмсон, окаменев, застыл на месте, словно был трупом. Он почувствовал, как ледяные пальцы судьи касаются его шеи, поправляя уже накинутую петлю. Удавка затягивалась все туже и туже. Судья перенес закостеневшее тело студента к камину, взгромоздил стоймя на дубовое кресло, куда взобрался и сам, встав рядом, а затем поднял вверх руку и поймал покачивающийся обрывок веревки набатного колокола. Но перед этим, когда он еще только начал вытягивать руку, потревоженные крысы с визгом бросились к дыре в потолке, в которой моментально исчезли, как будто их и не было. Судья связал вместе концы обрывка веревки набатного колокола и петли, обвивавшей шею Малкольмсона, с довольным видом сошел на пол и выбил кресло из-под ног юноши.

* * *

На звон колокола к Дому судьи сбежалась целая толпа горожан. С фонарями и факелами люди стекались отовсюду к старинному особняку, молча обступая его со всех сторон. Когда на их громкий стук никто не отозвался, они выбили дверь, ворвались в дом и, ведомые доктором, проследовали в просторную столовую.

Там, в петле веревки большого набатного колокола, висело тело студента, а с одного из портретов на него ликующе взирал старый судья, на губах которого играла злорадная улыбка.

Стивен Винсент Бене

Счастье О’Халлорана

Сильные люди прокладывали Великую Трансконтинентальную Магистраль на заре американской истории. И в основном – ирландцы.

Дед мой, Тим О’Халлоран, в те годы был еще молодым и бесшабашным. Ему ничего не стоило проплясать всю ночь после тяжелого трудового дня – лишь бы скрипач наяривал! Девушки в нем души не чаяли, ибо умел он красиво ухаживать и за словом в карман не лез. А если затеет драку, так уложит противника с одного удара.

Я таким его не застал, знавал уже много позже, иссохшего и побелевшего как лунь. Однако в ту пору, когда вели магистраль на Запад, седому да тощему там пришлось бы несладко. У тех, кто расчищал равнины и рыл туннели в горах, кулаки были как пудовые гири. Тысячами прибывали на стройку добровольцы из всех графств Ирландии – кто теперь помнит их имена? Но в спальных вагонах вы разъезжаете по дороге, выстроенной на костях этих людей. И Тим О’Халлоран был из их числа: могучий, шести футов росту, а скинет рубашку – ни дать ни взять скала Кашел[30].

Да и как иначе? Труд-то ведь нелегкий. То было время расцвета железных дорог, люди тянули рельсы на север и на юг, на восток и на запад с такой быстротой, будто их сам черт подгонял. Для этой работы требовались сильные мужчины с кайлом да лопатой, и прибывавшие из Ирландии корабли с переселенцами были битком набиты отважными молодыми парнями. Покидая родные места, где жилось впроголодь и приходилось терпеть владычество Англии, многие верили, что в свободных Штатах Америки золото только и дожидается, когда они приедут. На деле же золото это никто и в глаза не видывал. Им выпала совсем иная участь – мокнуть в каналах по горло в воде и дочерна палиться под солнцем прерий, что совсем не отвечало их чаяниям. Как и то, что матери и сестры вынужденно шли в прислуги, хотя в Ирландии никогда ни у кого в услужении не были. Да, сколько жизней, сколько разбитых надежд нужно, чтобы создать страну! Но люди с головой на плечах и бойкие на язык духом не падали и дар речи не теряли.

Тим О’Халлоран родом был из Клонмелла. В семье его считали дурачком и простофилей, падким на небылицы. Старшие братья вполне преуспели: Игнатиус пошел в священники, Джеймс – в моряки, а от Тима никто ничего такого не ждал. Парень он был неплохой – сильный, покладистый и языком умел молоть не хуже других О’Халлоранов, но настали голодные времена, дети без умолку плакали и просили хлеба, тесно стало в родимом гнезде. Тим не то чтобы рвался уехать за море и все же, когда подумывал об этом, в общем-то, был не прочь – с младшими сыновьями такое случается. А тут еще Китти Мэлоун.